Николай Александрович Желунов - Кира

говорит Кира. Черт с ним! — мог бы сказать и я… Но я уже слишком глубоко в игре.

Мы не сумели построить ракеты, которые унесли бы нас на другие миры (потому что они слишком далеки), но мы сумели сделать Землю прекрасным домом для нас всех. Многомиллиардное население понемногу истаяло само по себе. Сто миллионов человек — вполне достаточное количество людей для жизни в гармонии с планетой. Сто миллионов гениев, занятых чистым творчеством. Нужна же им какая-то мотивация?

— Не нужна, — говорит Кира и делает глоток белого вина из бутылки.

— С твоей категоричностью может поспорить только твоя красота, — отвечаю я.

— Но это же простая логика. Если все вокруг писатели, певцы и художники — то где взять столько зрителей, слушателей и читателей? Так же неинтересно жить. Вот вам и дали этот портал. Чтобы вы с ума не сошли.

— На что ты намекаешь?

(Иногда мне хочется ее укусить).

— Подмена мотивации, — разводит она руками, — ты и сам все понимаешь не хуже меня, Александр.

Я задумчиво наблюдаю как Кира в одних трусиках выбегает на веранду и, смеясь, танцует там под дождем.

— Нельзя, — кричу я ей вслед, — нельзя измерять творчество той же мерой, что бытовую рутину! Нельзя отнимать у людей шанс стать кем-то! Творчество — это свобода!

— Нельзя, — смеется Кира и капли дождя стекают по ее лицу, — вот и выбрось к чертовой бабушке все свои мудацкие койты…

С горьким смехом думаю о том, как смотрели бы на наш мир далекие предки — ну скажем, из двадцатого или двадцать первого века, когда эпоха массового творчества только приходила на смену эпохе творчества элитарного. Полагаю, многие из предков мечтали бы о такой жизни: тотальный бытовой комфорт, никакой борьбы за кусок хлеба и крышу над головой, абсолютная свобода интеллектуальной деятельности. Кто-то вздохнул бы: «ах, милая утопия! люди слишком разные: кто-то все равно откажется рисовать и снимать фильмы; кто-то всегда предпочтет водить поезда или печь булки — просто потому что им это нравится. Наконец, многие станут элементарно бездельничать и жиреть в этом застывшем раю». Что ж, и такие есть среди нас — кто-то мыслит себя великим физиком, а кто-то хочет быть учителем, потому что любит детей… но машины, управляющие нашим миром, неизмеримо выше их по квалификации. Учитель-андроид выглядит как человек, прекрасно разбирается в психологии и никогда не даст волю лишним эмоциям. О физиках и говорить не стоит. Единственное, в чем машины не могут быть выше нас — в неуловимой, неалгоритмизируемой способности создавать прекрасное.

Кира уговорила меня устроить выходной и съездить на море. Мы складываем в багажник кабриолета вино и корзину с продуктами для пикника и едем вдоль берега озера, мимо уютных частных домиков, сверкающих дворцов и белоснежных яхт.

На выезде из города посреди дороги стоит S256. Она выглядит, как обычная молодая женщина. Ее черные волосы рассыпались по плечам, на шее сверкает в лучах солнца золотая цепочка с рубиновым камнем. Ее пластиковая кожа имитирует красивый средиземноморский загар; тело облегает красивое желтое платье.

Зачем она здесь?

Я останавливаю машину, с удивлением смотрю на S256.

— Собрался на прогулку? — говорит она с улыбкой.

— Я взял записи с собой.

— Это хорошо. Знаешь, я сегодня получила свежие рейтинги. И я даже готова поставить на твою победу.

Я смотрю на нее долгим взглядом и молчу. Сердце мое колотится где-то у горла. Она что — следит за мной? Ведь она же не случайно здесь оказалась?

— Позволь дать тебе совет, Александр.

— Какой?

— Убей Женевьеву.

— Зачем?

— Просто пришло время ей умереть, — когда она улыбается, видны белые, как алебастр, идеально ровные зубы.

— Я подумаю, S256.

— И называй меня, пожалуйста, Бернардетта. Сделай милость.

— Хорошо, Бернардетта.

— Спасибо, Александр. С нетерпением жду следующую главу. Не тяни с Женевьевой.

Я разгоняю кабриолет до ста двадцати — и мы летим через густой сосновый лес. До моря отсюда километров шестьдесят.

В зеркальце отражается Кира — она бледна, словно увидела мертвеца.

— Эй, ты как?

— Ничего, — отрывисто отвечает она, — не люблю андроидов.

…Ласковый бриз играет светлыми волосами Киры, подолом ее легкого платья. Вдалеке виден песчаный пляж и белые домики курортного поселка Новоивановка. Солнце пронзает живую бирюзовую толщу воды под нами, и я вижу плывущих на глубине --">