Дмитрий Сергеевич Панасенко - Бойня

Только подумай вот о чем. Сколько вас здесь? Дворов пятьдесят, так? Значит, народу сотни две… Ну, решите вы меня взять, и что? Огнестрела у вас почти нет, все Легион забрал. А если с самопалами да вилами припретесь… — В руках наемницы рыбкой мелькнуло и тут же пропало лезвие длинного ножа. — Работяги твои кирками махать, конечно, привычны, но они не бойцы. Человек двадцать-тридцать я даже голыми руками положу, точно. Потом вы, конечно, меня может, и сомнете… Ну притащите на костер, ну спляшете свои танцы ритуальные, перепьетесь на радостях… Только вот незадача: твои люди никогда не смогут справиться с той тварью в шахтах. А других охотников я тут что-то не вижу. Сколько у вас, кстати, пропало? Уже семеро, да? — Откинувшись на спинку стула, наемница неспешно покопалась в поясной сумке и извлекла из нее мятую самокрутку. Чиркнула спичка, и в закопченный потолок трактира ударила тугая струя горького, пахнущего дешевым табаком и жжеными гнилыми тряпками, дыма.

— Тварь, — сплюнул Михо и развернулся к трактирщику. — Вамо, я хочу, чтобы ее тут не было до заката.

— Карась, она платит, — осторожно заметил великан, протирающий стойку не первой свежести тряпкой. — Десять серебряков уже в общину пойдет.

— Верни. Ей. Деньги. И. Чтобы. Я. Ее. Здесь. Не. Видел. — Раздельно прошипел староста и, развернувшись на каблуках, зашагал к выходу.

— Извини, Дохлая. Сама понимаешь… — Устало отложив орудие своего труда в сторону, хозяин трактира, повернувшись к Элеум, широко развел лопатообразные ладони в обезоруживающем жесте. — Ты не смотри, что Карась, как сморчок выглядит, волчара еще тот. И жизнь ему мне испортить, как два пальца обсморкать… Да и, если честно, у меня от тебя на самом деле одни убытки. Все понимаю. Стрелок стрелку друг и брат, но и края знать надо… Шахтеры уже второй день из-за тебя ко мне не ходят. Поп этот — чистильщик^[3] — от общины отлучить грозится. Мешок еще твой дурацкий… Там что у тебя, мясо тухлое, что ли? Всю комнату провоняла…

— А как получилось, что у вас Чистый завелся? — Неожиданно перебила кабатчика Элеум и, плеснув себе немного самогона, принялась катать стакан между ладоней.

— Да, как-как… — пожал могучими плечами Хряк. — Как всегда. Раньше село под Красным двором ходило, рейдеры за нас крышу держали, а потом, как Легионеры пришли, он и появился. Сначала, как водится, помогать начал. У бабы роды примет, дитя засопливившееся вылечит, кашель рудничный подхватившего добрым словом ободрит, да трав от болей даст. И все это с проповедью, с толком да с мудрым советом. Потом, когда храм построили, бабы наши ему часть запасов тащить стали. Да столько, что скоро оказалось, что в подвалах церкви жратвы не меньше, чем в общинных складах у Карася. Только в отличие от Михо, батюшка на запасах не сидит, а самым бедным раздает. Церковным пайком это называет. А народ-то у нас, видимо, немного туповат, не понимает, откуда «паек» этот берется. Так что, у священника сейчас в городе власти кабы не многим меньше, чем у Михо…

— Ну и объяснил бы им… — Затушив в тарелке окурок, наемница поморщилась и отпихнула от себя остатки завтрака.

— Объяснить? — кабатчик покачал головой. — Пусть поп и хитрец, но при нем спокойнее. Раньше и недели без поножовщины не проходило. Сама понимаешь, работа в забое не сахар… Мужикам пар спускать как-то надо. Зато сейчас — тишь да благодать…

— А-а… — понимающе покачав головой, протянула Элеум. — Тогда давай-ка плесни мне самогону. Выпьем. За порядок.

— Ты извини, дохлая. Но я тебе больше здесь не налью… — Отведя взгляд в сторону, Хряк вытер о передник руки и принялся шарить под стойкой. — Ты мне сорок серебряков дала. Один — за уголь ушел, вчера — на восемь напила-наела, за ночлег — два, за стирку и за девочку с тебя десятка, значит, должен я тебе еще…

— Оставь, — перебила великана девушка, — а когда он вернется, скажи, что мой грузовик в километре отсюда, если западной дорогой ехать. Я буду там еще пару дней. Мне движок подлатать надо. — Покопавшись в поясной сумке, девушка выложила на стойку несколько грубо отчеканенных монет.

— Это за что? — удивился трактирщик.

— Кити со мной прокатится, — пояснила Ллойс, отбив по доскам стойки замысловатую дробь. — Приглянулась она мне.

— Тьфу, Дохлая, не думал, что ты из этих…

— А тебе какое дело? — Насмешливо вскинула брови наемница. — Ты мне кто — папочка? Или тебе мое серебро разонравилось?

— Да --">