(Volda Riddle) - Последний оплот моего бессмертия (СИ)

кружев сменился на мягко-палевый, и скрипуче-шелковое платье, надетое на покойницу, приобрело глубокий, умиротворенный оттенок летних сумерек. Последним движением Джеки убрала с воскового лица яркие, неуместные пятна небрежно наложенного макияжа. Теперь лицо Хепзибы стало спокойным и удивительно молодым — при жизни она не выглядела так хорошо.

Джеки коснулась холодных равнодушных пальцев. Что-то тяжелое давило ей на плечи, и она могла только догадываться — видимо, это было какое-то подспудное воспоминание о возможной смерти ее настоящей семьи, надежно упрятанное в глубинах ее памяти, но неизгладимое. Она трудно сглотнула и отошла, все еще сжимая в руке свою палочку, как будто ожидая, что кто-то сейчас бросится на нее из-за угла.

Она чувствовала здесь какое-то странное чужое присутствие, как будто, кроме тихо шепчущих портретов, по дому разгуливали призраки. В первую же ночь Джеки проснулась от ощущения, что кто-то смотрит на нее сквозь щели в балдахине. И с тех пор она стала задергивать шторы с наступлением темноты, как будто боясь, что к ее окну с другой стороны вот-вот прильнет чье-то лицо.

За окнами стремительно темнело, зелено-серые дождевые сумерки наваливались неумолимо, молниеносно. Как будто кто-то наколдовал ночь среди бела дня. Джеки нервно прохаживалась туда и сюда. Ей хотелось поскорее отсюда уехать и в то же время страшно хотелось остаться, как будто это был ее родной дом.

Ей нравились прихотливо изукрашенные птичьи клетки, запущенный английский сад с заросшим прудом, сладкий и убийственный аромат лилий, которыми были засажены целые клумбы, нравился странный серебристо-зеленый свет, проникающий сквозь толстые стекла крыши, и глубокая, настороженная тишина старого дома.

Джеки остановилась у забрызганного дождем окна и приложила руку к холодному стеклу, словно пытаясь дотянуться до бело-розовых лилий-звездочетов, которые колыхались внизу, словно пестрое море. Странно, как это они еще цветут в такую пору. Наверное, скоро холодные декабрьские дожди смоют, сорвут эти сладко пахнущие звезды, и здесь не останется больше ничего, что помнило Хепзибу живой и здоровой…

Джеки бросила последний взгляд на темнеющие заросли боярышника — и какая-то тень проплыла за залитым дождем стеклом. Она поспешно наставила на окно палочку, дождевая вода растеклась в стороны, и Джеки на миг встретилась глазами со взглядом другого человека, который стоял внизу, в саду, и смотрел на окна.

Не вполне отдавая себе отчет в том, что делает, Джеки бросилась вниз, стуча каблуками по деревянным ступеням. Бертрана, все еще заседавшая в столовой наедине с собой и блюдом пирожных, громко ахнула. Еще бы, в ее представлении выпускницы Бобатона, вероятно, должны порхать по воздуху и питаться цветочной пыльцой и солнечным светом.

Джеки слетела вниз как птица и выскочила в сад еще до того, как странный незнакомец успел удрать. В темной мантии поверх черного костюма он выглядел довольно траурно. Как будто пришел почтить память хозяйки, вот только в дверь постучать побоялся.

— Вы кто? — выпалила Джеки, наставляя на него палочку. Дождь поливал все сильнее, и скоро ее волосы заструились по лицу вместе с водой. Незнакомец слегка склонил голову набок. У него было очень бледное, очень серьезное и очень красивое лицо. Слегка впалые щеки, густые темные волосы, разделенные пробором сбоку и спадающие на лоб крупным завитком. И большие, внимательные, красивые темные глаза.

— Старый друг, — ответил он наконец, спустя целых несколько нестерпимых минут, в течение которых Джеки казалось, что он просвечивает ее насквозь этим своим пристальным серьезным взглядом. Странное нетерпение и раздражение вдруг вспыхнули в ней, и ее золотистая волшебная палочка, всегда такая отзывчивая, немедленно откликнулась. Вырезанные на ней буквы загорелись ярким переливчатым огнем.

Резьба тотчас же привлекла внимание незнакомого молодого человека, и Джеки показалось, что его ноздри дрогнули и едва заметно раздулись, как будто от жадного внимания.

— Что это там написано? — спросил незнакомец, не отводя глаз от пылающих букв.

— Певерелл, — выдохнула Джеки. Она сама сделала эту надпись — точь-в-точь как на детской игрушечной палочке, которая была с нею, сколько она себя помнила. Точно такая

--">