(shipper number one) - banlieue (СИ)

год там, но он отказался. Сказал, что не хочет отвлекаться от балета. Я не возражал, я не горел желанием уезжать, просто хотел развеяться.

Луи купил билеты на выставку Фелисите. Он не знал и хотел сделать мне подарок в виде свидания. Это была выставка фотографий, и я тоже об этом не знал. Не догадался. Она ведь рисовала и художественную школу должна была окончить, хотя, наверное, я сломал ей жизнь, и она больше не смогла рисовать. Мне пришлось пойти, чтобы все это не казалось мальчику подозрительным. Мы сходим, посмотрим, я буду делать вид, что не знаю ее. Я слегка паниковал, ведь она не должна была возвращаться, она вообще не должна была существовать для меня.

– Красиво, правда? – людей было немного.

– Да, – Луи был очарован, он рассматривал каждый из снимков минутами.

Я не заметил Фелис среди гостей, и это, наверное, к лучшему. Я хотел увидеть ее, но только чтобы посмотреть, в кого она выросла, сохранились ли ее выдающиеся черты лица и загорятся ли ее глаза, если она увидит меня. Но все мои маленькие желания так и остались желаниями, что действительно было к лучшему. Двумя днями позже она позвонила, в последний четверг ноября. Меня тогда не было дома, трубку поднял Луи, и Фелисите оставила свой номер. Два дня спустя я смотрел на мятый клочок бумаги в три ночи и думал, как бы с ней попрощаться.

– Гарри?

– Привет, – я снял телефон с гвоздя и сел на пол.

– У тебя все хорошо?

– Ты останешься в Нью-Йорке? – я аккуратно подтянул провод телефона.

– Да, наверное, – она зевнула, я этому улыбнулся.

– Но ведь тебе нельзя было.

– Неправда, ты ведь не контролируешь мою жизнь, – она прокашлялась, ее голос стал четче. – Прошло уже столько лет…

– Почему ты звонила?

– Что?

– Ты звонила два дня назад.

– Я просто хотела поблагодарить тебя за то, что ты пришел, – я томно выдохнул.

– Ты была там.

– Да, но я увидела мальчика и не решилась подойти. Я не думала, что у тебя есть сын, – я посмеялся. – Что?

– Ты что, не читаешь газеты? – по тишине по ту сторону я понял, что она их не читает. – Он не мой сын, но это уже не твое дело.

– Он один из… как я?

– Я хотел бы провести с ним всю свою жизнь.

– Его родители рано или поздно узнают.

– У него есть только я, Фелис, и у меня есть только он. И ему уже почти двадцать.

– По нему и не скажешь.

– Да, знаю, у него специфическая внешность.

– Почему позвонил ты? – я выдержал паузу. – Я знаю, что ты бы не перезвонил, ведь ты не один, но сейчас начало четвертого утра и у тебя грустный голос.

– Я хотел попрощаться и попросить тебя больше не появляться в моей жизни.

– Ты любишь этого мальчика?

– Ты должна пообещать мне.

– Не разбивай ему сердце, иначе он будет всю жизнь помнить.

– Я не виноват в том, что нас разлучили.

– Прощай, Гарри.

Она повесила трубку. Я хотел сказать ей, что они с Луи не похожи, но, видимо, ей это уже не было интересно. Конец нашего диалога сохранился в моей памяти в виде жвачки, ведь мы то и дело перебивали друг друга, не слушали и хотели оказаться правыми. Я так и не спросил ее, обрезала ли она волосы, носит ли она все еще льняные сарафаны, пьет ли кофе на завтрак. Я повесил телефон на место, и когда вернулся в спальню, уже и забыл, что звонил ей. Я не разбивал ей сердце и она должна была знать об этом, а не встревать в деликатный ход событий моей жизни. Я стараюсь слишком сильно, чтобы все наладить.

– Ты попросил завести спонсора сам, Гарри! – в доме Рича стояла отвратительно едкая атмосфера, что впитывалась в обивку мебели вместе с испарениями алкоголя.

– Но Брайант, Рич, ты серьезно? – он сомкнул зубы, отвернулся.

– Да с ним хоть договориться можно!

– Хватит кричать! – Матильда стояла в дверном проеме гостиной с Пи-Джеем на руках, чье личико покраснело от плача.

– Это мой дом, Матильда, если ты вдруг забыла, – мы с ней посмотрели друг другу в глаза.

– Рич, – наверное мне не стоило встревать.

– А ты что, ты меня тоже бесишь, – он вышел, прошел мимо своей невесты, которой сам же отдал кольцо и

--">