Анна Грэм - Надвигается шторм

собственной горячей головы миновала его, а свою неуёмную энергию он направил в самое подходящее русло, и добился высокого положения. Кто бы мог подумать…

— Эрик! Опять рельсы заминировали, — в палату вваливается один из лихачей, я слышу, как Лидер сквозь зубы кроет матом Прайор, Итона и его мамашу, резко поднимается на ноги, едва не столкнув меня плечом прямо в объятия полумёртвого изгоя.

— Заводи эту мразь! — звучит так, что если вдруг я не справлюсь, меня публично казнят на площади перед Искренностью. Иногда мне кажется, что Джанин возглавляет Совет  лишь номинально, а от чистейшего беспредела нас отделяют считанные дни, и вряд ли моё ни к чему не обязывающее знакомство с Лидером Бесстрашных спасёт меня от чужого произвола.

Я очень хочу жить. Этот дурацкий, простейший вывод настигает меня не к месту и не вовремя. Стараюсь делать всё чисто и чётко, а когда изгой приходит в себя, меня почти вежливо выставляют за дверь. Из палаты доносится вой. Изгоя пытают. Сложившись почти вдвое, миную галдящую стаю лихачей, давлю в себе желание немедленно отмыться в душе от их липких взглядов и от всего того дерьма, что обрушилось на меня за прошедшие сутки. Толкаю ближайшую дверь и сажусь на пластиковую коробку с химикатами, теряюсь в частоколе стерильных до блеска швабр и спящих моющих машин.

Горло прихватывают спазмы, скользкие щупальца давят мне шею, я тяну подбородок вверх, чтобы не расклеиться окончательно. Мне страшно. Я хочу мира, я хочу, чтобы всё было, как раньше. Мы знали, что будет завтра, а сейчас Чикаго словно полыхает. Мне просто не повезло родиться и жить в такое время, а когда в коридоре меня за руку ловит регистратор, я понимаю, что моё невезение фатально.

— Кэм, подпиши приказ о переводе, — она суёт мне планшет с открытым окном для ввода отпечатка пальца, и я не вижу его содержания.

— Куда?

— В Бесстрашие. У Джонатана задето лёгкое. Не выкарабкается.

Работа в зоне боевых действий. Мой сменный не протянул месяца. Как бы далеко не продвинулась наука, тело человека так и остаётся несовершенным, а смертельные ранения всё так же смертельны. Моё согласие здесь не требуется, нужна лишь отметка о том, что меня оповестили; я дотрагиваюсь до экрана большим пальцем, и планшет удовлетворённо пищит.

— Удачи, — регистраторша трогает меня за плечо и неуклюже семенит прочь; синяя юбка слишком узка ей в коленях.

2. Выброшенная

На улице сухо и пыльно. Рассвет греет горизонт, прячась за чёрными скелетами мёртвых высоток, я почти не спала ночью, и мне душно вне здания фракции, где система кондиционирования молотит круглыми сутками. Я стараюсь думать только о работе, а не о том,  что даже при переезде от фракции к фракции можно напороться на засаду. Пару часов назад часть рельсовых путей была взорвана афракционерами, движение поездов парализовано, на повреждённом участке и день, и ночь ведутся строительные работы.

Со мной немного вещей. Сложное оборудование Эрудиты доставили в Бесстрашие сразу, как началось это чёртово восстание,  а вот с медиками там туго. Местные «светилы» способны только намазать царапину йодом, да и большая часть из них ушла по призыву, когда Объединённые фракции объявили общую мобилизацию. Я стою у ворот, жду командира автоколонны, который затерялся в недрах Эрудиции с какими-то организационными вопросами. Сегодня мне не страшно, сегодня мне никак вообще; утром приходил отец пожелать доброго пути. После смерти матери он совсем сдал, и я в глубине души чувствую малодушное облегчение, что не буду видеть, как он день за днём чахнет на глазах. Мне больно наблюдать за этим, потому что я ничего не могу сделать, ведь и мне придётся оставить его.

— Ну что, полетели, птичка? — командир дважды стучит по бочине джипа, привлекая моё рассеянное внимание.

— Доктор Нортон, — машинально поправляю я. Не собираюсь пить с ними текилу на брудершафт, субординацию ещё никто не отменял.

Загружаюсь на заднее сиденье; рядом с водителем садится девчонка, вижу её бритый под шесть миллиметров затылок и кольца в носу, когда она оборачивается ко мне. Оценивает, будто я диковина довоенная. Быстро заправляю выбившиеся пряди в пучок. Видимо, я слишком похожа на женщину.

Мотор рычит, машину трясёт на ухабах разбитых дорог; прижимаясь лбом к холодному стеклу, смотрю на острые зубья построек, грызущих алое утреннее небо. Я отправляюсь в неизвестность. Мрачная, --">