Aino Aisenberg - Роза для дракона (СИ)

====== Несмятая постель ======

«Сядь со мною, дева, в сани,

Опустись в мою кошевку».

Так ответила девица,

Так промолвила, спросила:

«Для чего я сяду в сани,

Для чего — в твою повозку?»

Вековечный Вяйнямейнен

Так ответил юной деве:

«Для того ты сядешь в сани,

Для того — в мою повозку,

Чтобы печь мне хлеб медовый,

Доброе готовить пиво,

Песни петь на каждой лавке,

Быть отрадою в окошке,

В славных Вяйнолы жилищах,

На подворье Калевалы».

Так ответила девица,

Так промолвила, сказала:

«Я ходила за мареной,

Средь цветов резвилась желтых,

Поздним вечером вчерашним,

Перед солнечным закатом,

Мне пичуга пела в роще,

Дрозд насвистывал на пашне,

Пел о волюшке девичьей,

Распевал о бабьей доле.

Стала спрашивать у птицы,

Узнавать у этой птахи:

«Ой, ты, черный дрозд на пашне,

Спой, сама хочу услышать,

У кого житье получше,

У кого приятней доля:

У девицы ль в отчем доме,

У невестки ль в доме мужа»?

Мне синица так пропела,

Просвистел мне дрозд на пашне:

«Светлым день бывает летний,

Доля девичья — светлее.

Лютое в мороз железо,

Доля женская — лютее.

Девушка в отцовском доме —

Словно ягодка на горке,

Женщина в жилище мужа —

Словно на цепи собака.

Редко раб находит ласку,

Никогда вовек — невестка».

Отрывок из «Калевала» (финский народный эпос) руны с 35 по 80.

Сад Малфой-Мэнора похож на толстобокий торт, уютно умостившийся во главе стола, накрытого посреди деревьев. Голубоватой глазурью залиты цветущие вишни. Этот торт — свадебный, но в нем не хватает одной детали: фигурок жениха и невесты.

Драко Люциус Малфой сверяется с наручными часами. Все в порядке: до начала церемонии еще пятнадцать минут. Жених, чье волнение выдает элегантный зеленоватый оттенок кожи лица, уже у алтаря. А невеста? Конечно, она успеет. Да если и не придет, откажется, передумает, Драко не расстроится. Ему не нравится эта девушка. Совсем.

Мужчина осмотрелся по сторонам. Разбившись на небольшие группы, гости топтали ухоженную, будто причесанную траву. Но раздражения это не вызывало. Единственные чувства, будоражащие его воображение призрачны. Они — воспоминания. Невесомыми пальцами разыскивают незащищенный участок кожи между воротником рубашки и подбородком, щекочут, заставляя крупные букашки мурашек разбегаться по всему телу.

Незамеченным, Малфой отделяется от толпы и уходит вглубь сада. Темно. Но ему не нужно видеть.

Здесь.

Под пальцами кора старого дуба: неровная, морщинистая, она как кожа старика, хранит на себе памятные шрамы. Мужчина на ощупь разыскивает один из них. Оглаживает. И тут же на тонком пергаменте сомкнутых век вспыхивает выцветшая, будто старая колдография, картинка. Двое: юная дева, облаченная в цвета небесного платье и он сам, тощий, еще не оформившийся юноша с пухом на подбородке. Пара бредет по тропинкам огромного сада, и на лице юного Драко играет улыбка победителя, ведь несколькими минутами раньше эта девушка, с алыми от смущения щеками, разрешила себя поцеловать. Тихо переговариваясь, они подходят к корявому стволу старого дуба.

— Отдохнем? — просит она.

— Хорошо, — отвечает юноша, и помогает своей спутнице устроиться на траве, в тени. Она достает расческу и расплетает косу, которая под пальцами страстного Драко стала похожа на пушистый колос, а в руке юноши появляется перочинный нож с костяной рукояткой…

Мужчина открывает глаза и сталкивается взглядами с ночью… и ничего… тишина, пустота. Лишь под пальцами он чувствует древесный шрам, что сам ему оставил. Буквы вырезаны с прилежанием отличника, а потому их можно прочесть и слепому.

На ощупь.

«Драко и Астория навсегда». Жаркий костер этих слов заключен в рамку резного сердца.

--">