Анджей Беловранин - Последний зеленый лист

Моей любимой жене и бессменному редактору Екатерине "Мурке" Колесовой. Спасибо за

все, солнышко!

"Сеятель же пусть сеет без оглядки, ибо не в скором времени доведется ему узреть плоды

трудов своих"

Из "Поучений" святого Идеро-Бениги

1.

Был дождь. Уже несколько дней в городе и предместьях царил дождь, каждой каплей

утверждая конец света и тепла, и золотых деревьев средь струй гордого ветра. Впереди

была долгая мрачная осень; и холодная зима.

Неделю назад солнце спряталось за горизонтом, да так и не вернулось. И то, что каждое

утро небо, закованное в глухие доспехи туч, начинало слабо светиться, не могло служить

доказательством существования дневной звезды.

Дождь смывал пыль и грязь со стен и крыш, и город словно бы растворялся, растекался,

разваливался, как замок, построенный из песка – но, в отличие от песчаного замка, не

исчезал полностью.

Вода была везде, но узкие кривые улочки не превращались теперь, как еще лет десять

назад, в застойные болотные лужи: да здравствует дренажно-канализационная система

Республики!

Аколит П енига зашел под длинную арку Трициркула, и сразу зарядил такой силы дождь,

что он решил задержаться и подождать немного. Арка была изогнутая, так что с одного ее

конца был виден только самый краешек конца другого, поэтому же внутри было особенно

темно.

Пенига хлюпнул носом, чувствуя, что вездесущая вода проникла даже в шарф,

закрывающий лицо, а ведь тот надежно укрыт от дождя капюшоном. Он стоял у самой

границы мокрого царства и думал, что ливень такой силы не может длиться долго…

– Как задолбала эта серость! – аколит обернулся: рядом с ним остановился его товарищ,

неофит Урира.

– Серость?

– Ненавижу дождь, – пояснил свою мысль Урира.

– А-а, – равнодушно протянул Пенига и вдруг почувствовал легкий укол…

разочарования, что ли? И тут же захотелось загладить это перед самим собой – словно

откуда-то вполз неведомый стыд.

– Сейчас это разве дождь! Вот в год Стены были такие осенние дожди, несколько недель

не прекращались, – возможно, излишне сердечно заговорил аколит, – и в конце концов…

– Знаю, знаю я эти байки, – со смешком перебил его Урира. – Сто раз уже слышал про

переливающиеся через край выгребные ямы и размытые могилы. Наш прозелит по

истории все уши прожужжал: «Могилы, размытые дождем… Полусгнившие трупы

плавали по улицам города… Эпидемия чумы!..»

– Ты так говоришь, будто все это старые сказки. Но это было на самом деле. Ты слишком

молод, чтобы помнить…

– Подумаешь, ты будто намного старше! – уязвлено заметил неофит. – Тебе лет

двадцать пять, не больше.

– Двадцать семь, вообще-то.

– Двадцать семь? – присвистнул Урира, опустив вниз уголки губ. – И ты все еще в

аколитах? Ты что, чем-то декану не потрафил?

Общий дух университетского братства давал возможность открытого, неформального

общения практически всех со всеми; но все же излишняя фамильярность студентов по

отношению к преподавателям не поощрялась. Аколиты же были чем-то средним между

теми и другими, поэтому неофиты чаще всего намеренно вели себя с этими старшими

товарищами запанибрата, чтобы не прослыть рохлями. Само собой, аколиты отвечали на

это со снисходительным превосходством: они сами совсем недавно были на этой же,

первой ступени университетского братства и прекрасно понимали чувство неуверенности,

которое неофит пытается скрыть за излишней бравадой.

Между тем дождь немного сдал, и Пенига, кивнув Урире вместо ответа, быстро зашагал

по Трициркулу в сторону университетской библиотеки.

2.

Здание библиотеки до свержения Последнего монарха служило столовой одного из

множества монастырей Трициркула. С началом Эпохи регентства Тридцати чуть не

половина домов церковного округа была передана университету, ранее ютившемуся в

одном-единственном стареньком двухэтажном