Стюарт Голдмен - Халхин-Гол/Номонхан 1939

Стюарт Голдмен

Халхин-Гол/Номонхан 1939

Победа Красной Армии, определившая ход Второй Мировой войны

Благодарности

Первый шаг к созданию этого труда был сделан летом 1965 года, когда в книге "Барбаросса" (великолепная историческая работа Алана Кларка о советско-германском фронте Второй Мировой войны) я наткнулся на сноску, в которой упоминалось о победе Георгия Жукова над японцами у Халхин-Гола в 1939 году как о важном сражении. Тогда я только что получил степень магистра по истории и наивно считая себя экспертом по Второй Мировой войне, удивился, что в 1939 году мог быть достаточно крупномасштабный советско-японский конфликт, о котором я не знал. Приехав в Вашингтон и обладая свободным временем, я отправился в главный храм науки - Библиотеку Конгресса, и в первый раз в жизни самостоятельно предпринял серьезное историческое исследование, не связанное с академической программой. Я обнаружил, что сражение у Халхин-Гола (которое японцы называют Номонханским инцидентом) действительно было важным конфликтом, и в Библиотеке Конгресса по этой теме оказалось много неопубликованных материалов. Меня удивил тот факт, что самый важный этап сражения совпал по времени с заключением советско-германского Пакта о ненападении (известного как Пакт Молотова - Риббентропа), и уже тогда я подумал, что между этими двумя событиями есть связь. Тогда я едва ли мог подумать, что этот скромный вопрос изменит мою научную карьеру, и что я прослужу тридцать лет в должности аналитика-исследователя в Библиотеке Конгресса.

Год спустя я был кандидатом на присуждение степени доктора философии в Джорджтаунском Университете, и написал для научно-исследовательского семинара по истории современной европейской дипломатии статью о советско-японском конфликте и его возможной связи с Пактом о ненападении. Профессор Том Хилд, заведующий кафедрой исторического факультета, сказал: "Голдмен, у вас здесь заготовка для докторской диссертации". За это и за помощь в получении университетской стипендии я буду ему вечно благодарен. Также мне очень повезло, что моим научным руководителем по диссертации оказался профессор Джозеф Шибель. Он занял принципиальную - и необычную для академических кругов - позицию: "хотя я и не согласен с вашей интерпретацией международной политики Сталина, аргументы, которые вы приводите в поддержку ваших тезисов, вполне состоятельны, и я буду гордиться тем, что мое имя будет связано с вашей работой".

Эта научная работа была бы невозможна без трудов других историков. Моя интерпретация советской международной политики в 1930-е годы основана на работе Адама Улама "Expansion and Coexistence", а также на многотомной хронике советско-японских дипломатических отношений в межвоенный период за авторством Джорджа А. Ленсена. Невозможно не упомянуть профессора Элвина Д. Кукса, чьи исчерпывающе подробные работы "Anatomy of the Small War" и особенно "Nomonhan: Japan against Russia, 1939" создали ему репутацию лучшего американского эксперта по этой теме. Когда я был еще студентом магистратуры, профессор Кукс любезно предложил свое научное руководство, а позже сделал своеобразный комплимент, назвав меня своим конкурентом по научной работе.

Когда я был молодым преподавателем истории, президент Американской Исторической Ассоциации Джон К. Фэйрбэнкс счел мое исследование весьма перспективным, и оказал помощь с получением гранта от Ассоциации, чтобы я смог начать изучение японского языка в Восточно-Азиатском Институте Колумбийского Университета. Два года спустя с помощью Японского Фонда (организация, занимающаяся продвижением культурного обмена и японского языка за рубежом) я поехал в Токио, где провел год, изучая японский и продолжая свое исследование по теме Халхин-Гола, работая с японскими источниками - что оказалось поистине бесценно для этой работы. Там мне оказал бесценную помощь научный сотрудник Косе Нариаки, помогавший мне разобраться в сложностях довоенных японских документов и лабиринте японских архивов. Нариаки трагически погиб в результате несчастного случая во время подъема в в горы, ему было двадцать семь лет. Бывший сотрудник Библиотеки Конгресса, мой коллега Нобуко Охаси любезно помог мне в качестве переводчика, опрашивая отставных офицеров японской армии в Токио. Позже Нателла Константинова провела бессчетные