Владимир Иванович Пимонов - Русский пасьянс: Записки датского журналиста

Пимонов Владимир Русский пасьянс: Записки датского журналиста

От автора ЯВЛЕНИЕ ДЬЯВОЛА НАРОДУ

Гадание о будущем России напоминает раскладывание дьявольского пасьянса. Вместо ожидаемого туза все время выпадает шестерка, дама становится королем, а король — валетом. Будто некий шулер сдает нам крапленые карты.

Пасьянс — это своего рода игра с дьяволом. Я не случайно назвал свою книгу "Русский пасьянс". Дьявол для меня — вполне реальный исторический персонаж. Впервые он явился в Россию в плакатном образе революционного матроса, перекрещенного пулеметными лентами. После распада большевистской империи дьявол вновь посетил страну — сначала в обличье "нового русского" с крестом на золотом ошейнике, а потом в ещё более отвратительном и мерзком виде — бывшего чекиста, спрятавшего на время свой партбилет под пачку долларов в квартирном тайнике.

Наступило время оборотней. Они — как карты в дьявольском пасьянсе. Открывая каждую из этих карт, я хочу угадать её подлинное достоинство, скрывающееся за внешней картинкой. Туз или шестерка? Король или дама?

Министр или лакей? Дипломат или вор? Банкир или жулик? Офицер или киллер?

Что выйдет в общем раскладе? Кто победит — Россия или шулер? Чтобы узнать об этом, я предлагаю читателю самому разложить этот "Русский пасьянс".

Глава 1 ШПИОН

Тирасполь взят немцами и румынами,

теперь это уже факт.

И. Бунин. Окаянные дни

ЕСЛИ ЗАВТРА ВОЙНА

В советские времена у чекистов была шутка: не все шпионы — журналисты, но все журналисты — шпионы. В каждой шутке есть доля шутки, но когда меня действительно приняли за датского шпиона, мне было не до веселья.

Дело происходило в ноябре 1994 года в Тирасполе. В столицу Приднестровской республики я приехал с журналистским заданием от датской газеты "Экстра Бладет", где работал с первых дней эмиграции.

В Тирасполе стояла 14-я армия бывшего СССР под командованием генерала Лебедя — единственный гарант хрупкого мира после нескольких лет кровопролитных боев между правительственными силами Молдовы и "сепаратистами", как их называл официальный Кишинев. Еще не стихло эхо гражданской войны. По ночам в городе раздавались беспорядочные, надрывно-грудные автоматные очереди. На дорогах стояли блок-посты. У продовольственных магазинов выстраивались невообразимые очереди. В темноте. С четырех утра. Стояли за черным хлебом. Других продуктов не было. В очередях — старушки с серыми лицами. В ватниках. Жаловались: "Придешь к полпятому, уже ничего не достанется".

На опустевших улицах попадались редкие прохожие. Машины не ездили. Бензин был на вес золота. Зато на центральной площади гордо реял флаг с красной звездой и серпом и молотом. Символ независимости. От мира?

Запомнились изображения Ленина. В бюстах и на портретах. Во всех присутственных местах. В директорских кабинетах, в школьных классах, в красных уголках. Еще запомнились деньги.

У меня до сих пор хранятся хрустящие рублевые купоны с изображением Суворова. Казна пустовала. Шептались, что власти потратили последние средства на печатание тех купонов за валюту на Западе.

В гостинице, где я остановился, принимали только доллары. По сто за ночь. При средней зарплате местных жителей десять долларов в месяц.

Со мной был мой датский коллега Якоб Андерсен, военный корреспондент, начинавший ещё во Вьетнаме. Путешествовали мы на редакционном автобусе, и у нас, как назло, кончился дизель. Дизеля в республике тоже не было.

— Пишите президенту. Он на горючем задницей сидит! — посоветовал молодой солдатик на заправочной станции.

Я позвонил пресс-секретарю правительства. Куда ещё мог обратиться иностранный журналист в осажденном городе? Пресс-секретарем оказалась милая женщина, которая охотно взялась помочь. Записала нас на прием к президенту Игорю Смирнову в тот же день.

"Вот это демократия, — подумал я, — в какой ещё стране можно так легко попасть к президенту по мелкому бытовому вопросу?"

К зданию правительства, где помещался кабинет президента, мы подошли чуть раньше назначенного часа. Дабы убить время, решили пофотографировать друг друга на фоне статуи Ленина, одиноко возвышающейся на площади перед зданием. Не успел я пару раз щелкнуть камерой, как перед нами выросли милиционеры и люди в штатском. --">