Моше Натан - Битва за Иерусалим

разочарование. Смесь скуки и нервного напряжения всегда разрастается в предпоходные дни, как микроб на питательном бульоне.

Правда, пока никто этому разъедающему яду не поддавался: все с головой окунулись в поспешные приготовления, благодаря которым сотни штатских людей со всех концов страны постепенно превращались в спаянную боевую бригаду. Сначала была сброшена разномастная одежда и легкие башмаки. Их место заняли пятнистое маскировочное обмундирование и тяжелые «ботинки героев», завершающие наряд парашютиста. Далее, как во всяком аристократическом об-ществе, на сцену явился плащ — верный признак избранности.

Позднее началась бесконечная беготня за снаряжением. И тут бойцы впервые столкнулись с приметами, проливающими свет на характер предстоящей боевой задачи. Детали, вплоть до самого начала военных действий, так и остались тайной, но после того, как были розданы парашютные ранцы, дополнительные подсумки для боезапаса, гранаты, а также взрывчатка, ше-потком поползли слухи об атаке с воздуха в глубоком тылу врага.

Накапливаясь, приметы, хотя и не давали ключа к полной разгадке, воспламеняли воображение и страсть к приключениям. Вся бездна вопросов, задававшихся изо дня в день, оставалась по-прежнему без определенного ответа, и тем не менее все росла и росла уверенность, что «еще немножко — и нас сбросят на парашютах, а там уж перехватим инициативу…» Еще более разжигалось любопытство от разглядывания топографических карт, дававших обильную пищу для гипотез, догадок и всевозможных комментариев. На карте вражеская территория превратилась во что-то вроде шахматной доски для предварительного розыгрыша партий с незримым противником. В то же время продолжали терзать многочисленные вопросы. («Говорят, в эту войну будет 20 тысяч убитых. Как ты думаешь?»).

*

Прошло еще несколько дней. Напряженность попеременно росла и спадала — в зависимости от каждого нового сообщения.

Генштаб продолжал требовать выдержки и терпеливого выполнения всех инструкций и соблюдения мер готовности, пока не прояснится судьба политических усилий, предпринимаемых в западных столицах Министерством иностранных дел. «Боевая готовность, — сказал начальник генштаба, обращаясь к солдатам, — подкрепляет дипломатическую активность и увеличивает шансы на успех. Переход от одного положения к другому может оказаться резким и внезапным. Такая реальность обязывает нас быть постоянно начеку, в готовности к немедленным действиям. В наших силах не только остановить агрессию, но и разбить врага на его собственной территории. Все это, однако, при том условии, что мы не станем тешить себя иллюзиями, будто угроза миновала или уменьшилась, при условии, что сумеем проявить выдержку и терпение в осуществлении всех наставлений и состояния полной боевой готовности».

Ничего другого не оставалось, как заново окунуться в рутину лагерной жизни да. вспомнить свой дом в тылу. Тоска по близким прежде всего изливалась в многочисленных письмах, быстро перекочевавших из солдатских подсумков в полевой почтовый ящик. Потом начали приоткрывать душу друг перед другом, делиться своими заботами и тревогами. Кто, боясь бомбежки городов, был полон беспокойства за семью. Кто говорил о хозяйстве своего мошава, где все тяготы лежат теперь на плечах подростков. Кто со счастливой улыбкой оповещал всех и вся о том, что у него ро-дился сын…

*

К 31 мая настроение «пало до нуля». Санитарное состояние временного лагеря парашютистов неуклонно ухудшалось, началась дизентерия. Моти решил рассредоточить людей по тренировочным полям и снять напряженность ожидания с помощью изнурительных занятий и трудных маршей. Нагрузка дала парашютистам разрядку и закалку. Они возвращались на базы в приподнятом настроении. (Впоследствии, в письмах домой, некоторые из них признавались, что, если бы не эти броски и марши, не сдобровать бы им в тяжелых боях за Иерусалим).

В свободные от учений и походов вечера открылся «второй фронт холодной войны» — появился совершенно неожиданный враг: москиты. Их полчища, как «казнь египетская»^[2], нападали на все места дислокации парашютистов и, вдобавок к нервному раздражению, ввергали солдат в «чесотку». Весьма вероятно, что именно из-за москитов с такой силой разгорелся политический спор, разделивший лагерь парашютистов (как, впрочем, и все остальное население --">