Сергей Ваганов - Смертельный поводок, или Еще раз о "заговоре" кремлевской верхушки против Машерова

Сергей ВАГАНОВ

Смертельный поводок, или Еще раз о "заговоре" кремлевской верхушки против Машерова

Гибель Машерова 4 октября 1980 года продолжает привлекать внимание телевидения. 17 ноября очередную попытку разгадать "тайну" предприняло НТВ в популярной передаче "Следствие вели…". К сожалению, передачи я не видел и ничего сказать о ней не могу. Но на днях некоторые белорусские СМИ распространили информацию о претензиях белорусского исследователя давней трагедии Андрея Караленки к телеканалу и авторам передачи, которые, пригласив его к участию в ней, якобы исказили добытые им доказательства не случайности гибели Машерова. По сути своих претензий белорусский исследователь категорически не согласен с "теорией заговора", вновь представленной в передаче в качестве основной.

Не думаю, что ее авторами двигали какие-то скрытые мотивы. Тем более, что версия о заговоре кремлевской верхушки против Машерова уже давно стала банальностью. Даже политические спекуляции на его имени практически сошли на нет: уже никто не бьет себя в грудь с возгласом "наш Петр Миронович!", не спешит засвидетельствовать свою причастность к его, как принято сейчас говорить, имиджу народного заступника и героя. Напротив, убедившись в бесперспективности подобных спекуляций, с этим именем, по мнению многих, и вовсе поступили бессовестно, убрав из названия красивейшей магистрали столицы.

Тем не менее, и сегодня любое возвращение к личности Машерова и к теме заговора обречено на зрительский или читательский интерес. Возможно, чуть меньший, чем вызвал показанный ОРТ еще в 1998 году, когда отмечалось 80-летие Машерова, документальный фильм-расследование "Гибель Машерова. Заговор или Злой рок?"

Я хорошо помню этот фильм: ничего нового к тому, что уже было известно об обстоятельствах гибели популярного белорусского лидера брежневской эпохи, он не добавил. Как ничего нового, похоже, не добавила к версии заговора и упомянутая передача. В общем, немудрено: ни в советские времена, ни до сих пор никто, кроме исследователей-энтузиастов, и не занимался поиском подобных доказательств — версия заговора никогда не являлась предметом скрупулезного уголовного расследования. Слишком явными были достаточно заурядные, если так можно сказать, обстоятельства автокатастрофы, каких, к сожалению, на наших дорогах возникает очень много.

Тогда, восемь лет назад, мы впервые увидели и услышали людей, имевших непосредственное отношение к трагедии и ее расследованию. Но и они, за исключением ранее неизвестных или подзабытых подробностей достаточно давней истории, ничего нового к случившемуся с Машеровым не добавили. Ни водитель злосчастного грузовика, ни следователь, ни дочь Петра Мироновича. Добавлял автор, выдвигая версию, точнее, соображение о том, что заговор, имевший целью не допустить Машерова к высокому, союзного предсовмина, кремлевскому креслу, мог быть как бы растянутым во времени. "Заговорщики"-де вполне могли быть осведомлены о достаточно беспечном отношении белорусского лидера к скорости и собственной безопасности. И только ждали момента, когда их коварный замысел совместится с реальностью. То есть заговор, перманентный заговор все же был, а исполнить приговор надлежало фатально неизбежному Случаю. Злому року, как начертано в названии того фильма.

Такой "роковой" подтекст позволяет сохранять машеровскую трагедию в качестве еще одного "белого пятна" советской истории, снова и снова возбуждать явно неадекватный к ней интерес, а главное — противопоставлять Машерова кремлевской верхушке не только нравственно, человечески, но и политически, героизировать его личность, бывшую якобы способной в корне, и не так, как это произошло, изменить, точнее, улучшить советскую жизнь.

Едва ли подобную, время от времени повторяющуюся, попытку можно назвать корректной и, тем более, оправданной при отсутствии сколько-нибудь явных исторических, биографических и, главное, документальных доказательств. Их нет. Нет даже свидетельств хоть сколько-нибудь обостренных отношений Машерова с Кремлем. Из всего сказанного и написанного об этих отношениях можно с большей или меньшей уверенностью судить лишь о взаимной неприязни Петра Мироновича и Леонида Ильича, некой ревности последнего к его

--">