Анэс Зарифьян - Anamnesis vitae, или История жизни бывшего политзэка доктора Глузмана, рассказанная им самим

лед недоверия. Молодой человек, не достигший еще и 30 годов, завоевал сердца лагерных старожилов.

И, естественно, он был страшен для местного КГБ, ибо его появление сразу сцементировало зону. До него был разброд – по национальным квартирам, политическим взглядам и проч.: армяне сами по себе, евреи со своими, русские, украинцы тоже. Принятие решений осуществлялось на уровне лидеров этих пестрых человеческих групп. Буковский же сломал “заборы”, люди начали не просто общаться, а сплачиваться.

Гэбисты не знали, как справиться с этой заразой, как от нее избавиться. Поэтому Володя пробыл в лагере недолго – всего лишь год, после чего его снова перевели в “крытую”, то бишь тюрьму. Но за год он сумел сделать самое важное: пробудить нас из спячки. И когда его убрали, мы были очень рассержены, очень возбуждены. Догадываетесь, почему? Потому что начальники решили, что мы без него не люди. И тогда произошло закономерное: мы собрались и настроились действовать дальше.

6

Друзья-соавторы. “Руководство по психиатрии для диссидентов”. Лагерные “крысы”. Восстановление бани и рукописи. Из лагеря – в “Литературку”. “Пишите объяснительную”. Как ГБ само себя подставило. Ссылка. Свобода пуще неволи.

Что касается лично моих отношений с Буковским, то мы в тот короткий период действительно близко сдружились. Я, конечно, в сравнении с ним был романтическим юношей, которого он не раз осаживал, когда я возбухал не по делу, излишне эмоционально реагируя на лагерные порядки и поддаваясь на провокации со стороны начальства. А такие провокации имели место. Заключенный срывался – и тогда его отправляли в штрафной изолятор (шизо), разлучая с другими. Нужно было научиться реагировать, когда это требовалось тебе самому, а не твоим палачам.

И однажды Буковский обратился ко мне с предложением. “Смотри, – сказал он, – что делается! Психиатрия превращена в самое страшное орудие борьбы с инакомыслящими”. А пришел уже 74-й год – апогей, когда власти достаточно массово хватали диссидентов. И Володя продолжил: “Помнишь, было такое пособие для диссидентов “Как вести себя при аресте”?” Действительно, в самиздате ходила такая работа, написанная, я уж не помню, кем-то из старых диссидентов, – своего рода инструкция, как вести себя с властью при аресте, обыске и т. п. обстоятельствах. Буковский и говорит: “Я – бывший узник спецбольницы, ты – дипломированный врач-психиатр. Это же – взрывоопасная смесь. Давай попробуем написать пособие для инакомыслящих, как вести себя в ситуациях насильственного психиатрического обследования”.

И я написал вступление (работать вместе в тех условиях было сложновато), а завершал этот труд уже позднее, когда Буковского увезли от нас во Владивостокскую политическую тюрьму. Сотворив пособие, отдал его старшим товарищам, т. к. еще не знал, как передают информацию из зоны (на том этапе меня к святая святых еще не допускали). И мне сказали: “Всё, старик, не волнуйся, – рукопись надежно спрятана и мы сумеем ее передать”. Потом однажды приходит мой товарищ из первого эшелона, “самолетчик” Лёва Ярдман, и говорит: “Ты, Слава, не очень-то переживай, но я проверил тайник и сверточка твоего там не обнаружил…” Я испугался до смерти, но он утешил: “Не волнуйся. Думаю, что его крысы утащили”. Ну, крысы – это еще пол-беды. Лишь бы не КГБ, которого я, понятное дело, боялся. Лева шепчется со мной, а я боковым зрением вижу – идет капитан-гэбист. Всё, думаю, явно за мной. А он просто зашел, как делал это каждый день. Но мне помнится это ощущение ужаса.

Слава Богу, пронесло! Как-то очень тихо прошел месяц, потом другой. Я и злюсь: ну как же они так плохо спрятали! И радуюсь: раз меня не трогают, значит комочек тот действительно крысы съели. И тут появляется еще одна возможность для писательства. Меня посылают крыть крышу над баней и прачечной, весь персонал которых являлся отпетыми стукачами. Иметь дело с шифером мне, профессорскому отпрыску, до того случая не доводилось. Но напарник-“двадцатипятилетник” Ваня Смирнов показал, и мы быстро все сделали. Ване можно было доверять, и я попросил его сделать вид, будто труд наш далеко не закончен и на это потребуется еще несколько дней. Он согласился – и пошла имитация. Через каждые 15-20 минут мы колотили здоровенной кувалдой по стропиле, да так, что маленькое здание бани дрожало. Дабы находящаяся внизу тройка стукачей чувствовала, как “кипит --">