Анатолий Борисович Михайловский - Соблазн зла

Анатолий Михайловский СОБЛАЗН ЗЛА (Судьбы России)

«В судьбах настоящих и в судьбах будущих православного христианства, — в том заключена вся идея народа русского, в том его служение Христу и жажда подвига за Христа. Жажда эта истинная, великая и не переставаемая в народе нашем с древнейших времен, непрестанная, может быть, никогда, — и это чрезвычайно важный факт в характеристике народа нашего и государства нашего».

Ф. М. Достоевский

НИКИ ПАВЛОВА

юного друга-единомышленника, горячего поборника Правды, Добра и Свободы, мученически погибшего за Россию в застенках Гестапо, посвящает свой скромный труд

АВТОР

«Из крови, пролитой в боях,

Из праха обращенных в прах,

Из мук казненных поколений,

Из душ крестившихся в крови,

Из ненавидящей любви,

Из преступлений, исступлений —

Возникнет праведная Русь!

Я за нее одну молюсь,

И верю замыслам предвечным:

Ее куют ударом мечным,

Она мостится на костях,

Она святится в ярых битвах,

На жгучих строится мощах,

В безумных плавится молитвах!»

М. Волошин

Много лет тому назад — кажется, было это в медовый месяц революции 1917 года — попала мне в руки только-что вышедшая из печати, еще пахнувшая свежей типографской краской книжка «Русской Мысли», одного из лучших наших «толстых» журналов того времени. В ней был помещен рассказ, ни автора, ни названия, ни точного содержания которого я уже не помню: слишком много впечатлений ворвалось тогда в жизнь каждого русского человека; было не до книг, не до вдумчивого чтения.

От всего повествования сохранились в памяти только какие-то отрывки — отдельные образы и картины — да глубокое, словами почти не выразимое ощущение чего-то непередаваемо-жуткого: чувство соприкосновения с тайною, заключенною в «прелести» (соблазне) зла, — когда дух захватывает от созерцания бездны, заглянуть и…ринуться в которую влечет и манит душу человеческую лукавый и мудрый Искуситель…

Твердо запечатлелось в сознании только одно: в рассказе говорилось о мальчике, о чистом еще в порывах своих ребенке, который слова молитвы Господней: «Но избави нас от лукавого» — привык, по детской нерадивости, произносить скороговоркою, неизменно пропуская лишь два маленьких словечка, так что получалось: «Но избави лукавого»… Проходили годы. Мальчик превратился в юношу; но детская привычка читать «Отче наш»? заканчивая молитву прошением об «избавлении» дьявола, осталась. Наконец, он и сам заметил это, начал задумываться над скрытым смыслом произносимых слов, пока не стал, уже сознательно, жалеть Люцифера и горячо молиться за него. Сладкая соблазнительность этой жалости, проистекавшей, казалось бы, из беспредельной веры в чудотворную силу всепрощающей любви божественного милосердия, дурманила сознание, опьяняла его: общность тайны с тем, «кого никто не любит и все живущее клянет», связывала, опутывала. Все больше и больше поддавался юноша сатанинскому искушению добротою, пока не завершилось все это постепенною победою злого начала над смятенною, но по-прежнему полною благих побуждений душою человеческою.

Лишь вмешательство инока-старца спасло от окончательной гибели юношу, мучимого все новыми соблазнами, подпавшего под власть бесовских наваждений, в которых за маревом видений из миров иных уже чувствовалось испепеляющее дыхание геенны огненной…

Безусловная непримиримость начал добра и зла между собою — вот мысль, составляющая стержень этого рассказа, смелостью темы и внутренней правдивостью своею приближающегося к гениальным творениям Достоевского.

Сегодня смысл повести становится еще глубже, еще шире замысла автора: в ней Звучит для нас жуткое, хотя, быть может, и не осознанное тогда писателем пророчество — уже не об единичной судьбе одного человека, а о грозных судьбах целого народа, поддавшегося соблазну искушения и, в исканиях добра и правды, лукаво вовлеченного на гибельный путь лжи и зла.

* * *

Мы живем в страшное время. Начало ХХ-го века принесло с собою какой-то поистине чудовищный надлом и перелом в судьбах человечества, и трудно, бесконечно трудно осмыслить --">