Майк О`Махоуни - Сергей Эйзенштейн

Майк О’Махоуни Сергей Эйзенштейн

Mike O’Mahony

Sergei Eisenstein

Данное издание осуществлено в рамках совместной издательской программы Музея современного искусства «Гараж» и ООО «Ад Маргинем Пресс»

Sergei Eisenstein by Mike O’Mahony was first published by Reaktion Books, London, 2008, in the Critical Lives series

Перевод с английского – Светлана Кузнецова

Оформление – ABCdesign

© Mike O’Mahony, 2008

Пролог

«И только подумать!

Всего, всего этого могло и не быть!

Ни мучений, ни исканий, ни разочарований, ни спазматических моментов творческого восторга!

И все потому, что на даче Огинских в Майоренгофе играл оркестр»^[1].

Так Сергей Эйзенштейн начинает главу своих мемуаров, которая называется Pré-natal expérience («Опыт, накопленный до рождения»). Несколькими короткими предложениями он разжигает интерес читателя к загадочной истории, достойной страниц типичного бульварного романа рубежа веков – эпохи, когда автор появился на свет. В том же драматическом ключе он продолжает:

«В этот вечер все дико перепились. А потом произошла драка, и кого-то убили.

Папенька, схватив револьвер, перебежал Морскую улицу водворять порядок.

А маменька, бывшая в это время брюхата мною, смертельно перепугалась, чуть не разрешилась раньше времени.

Несколько дней прошло под страхом возможности fausses couches^[2].

Но дело обошлось.

Я появился на свет божий в положенное мне время, хотя и с некоторым опережением на целых три недели»^[3].

Достоверно неизвестно, действительно ли рождению Сергея Михайловича Эйзенштейна 23 января (10 января по старому стилю) 1898 года предшествовали столь волнительные события. Правда ли то, что его отец, инженер-архитектор по профессии, всегда носил с собой револьвер и в ту ночь так опрометчиво подверг свою жизнь опасности? И если этот инцидент имел место в самом деле, действительно ли его последствия были столь трагичными, что жизнь еще не родившегося режиссера оказалась под угрозой? Конечно, мы никогда не узнаем ответов на эти вопросы. Однако нас, в первую очередь, интересует не столько достоверность этого рассказа, сколько роль воспоминаний Эйзенштейна в нашем восприятии его жизни и творчества. Мемуары, написанные им в период с 1 мая по 12 декабря 1946 года, пока он восстанавливал здоровье после перенесенного ранее в том же году инфаркта, так и не были опубликованы при его жизни. Тем не менее, через годы после смерти режиссера части его рукописи стали достоянием общественности (этим исследователи Эйзенштейна обязаны титаническому труду Наума Клеймана и Ричарда Тейлора, благодаря которым мемуары увидели свет).

Сергей Эйзенштейн во время работы над фильмом «Октябрь», 1928

Нужно отметить, что помимо ценнейших сведений о жизни и работе советского режиссера, его мемуары полны анекдотических историй и противоречивых толкований. Как отметила биограф Оксана Булгакова, своей формой мемуары Эйзенштейна напоминают роман воспитания, в котором герой проходит череду испытаний на пути к становлению личности и зрелости^[4]. Упоминая вскользь или подробно разбирая свойства своего характера или темные полосы своей жизни, режиссер часто прибегает к классическим понятиям психоанализа. С ним жестоко обращался отец, его оставила мать, его приняли, а затем отвергли сверстники. Его отношения с мужчинами и женщинами, насколько они нам известны, зачастую были напряженными и заканчивались трагично. Даже его отношения с советским вождем Иосифом Сталиным в поздний период его жизни приобретают характер типичного Эдипова конфликта. Событиям детства Эйзенштейн придает очень большое значение. Будучи материалистом и открытым атеистом, он относился критически к религии и духовности, но, тем не менее, образы религиозных обрядов и библейские аллюзии встречаются в его работах столь часто, что советские критики не раз осуждали его за чрезмерный религиозный пыл. Он вспоминает свою няню, которая каждый день молилась перед иконой Богородицы, а также отца Павла, священника Суворовской церкви в Санкт-Петербурге, и его «переживание Страстной Седмицы как недели сопереживания Страстям Господним». «На лбу его в свете свечи выступали капли крови, пока он читал Деяния апостолов»^[5], – пишет Эйзенштейн в мемуарах. В этом отношении определение Оксаны Булгаковой воспоминаний --">