Литературная Газета - Литературная Газета 6396 ( № 49 2012)

столетия, упорно замалчивается, как замалчиваются великие Шолохов и Твардовский, чуждые либеральной идеологии рынка. Будем надеяться, что публикация семитомного собрания сочинений Василия Белова перед самым его уходом означает начало конца той сегрегации лучших произведений русской литературы ХХ века, которую с такой последовательностью проводят вот уже двадцать лет либеральные СМИ. Что там царская или советская цензура, когда вето наложено на целое направление, причём - лучшее в русской литературе!

Василий Белов принадлежал к шолоховской литературной школе. Опередивший время на столетие, "Тихий Дон" был предвестием трагической и героической судьбы русской деревни в ХХ веке. Именно деревня положила себя на алтарь Отечества ради его спасения. Беспощадность коллективизации сделала возможной индустриализацию страны, чтобы выиграть грядущую войну. Война была выиграна миллионами жизней на фронте, трудовым подвигом жён и матерей в тылу. Восстановление страны снова легло на плечи народа и в первую очередь крестьянства - при полном запустении деревень.

Вот почему после смерти Сталина первым в литературе стал вопрос о культе личности вождя и политических репрессиях, а вторым - вопрос о трагических судьбах деревни, то есть о судьбах народа. Этот вопрос возник стихийно и взрывом. И поставили его писатели, родившиеся и выросшие в деревне, вернувшиеся с войны или детьми трудившиеся от зари до зари вместе с матерями на колхозных полях, чтобы дать фронту хлеб.

Советская власть посадила крестьянских детей за парты, приобщила к образованию, знанию, научила мыслить честно. И они обрушили на умы читателей свой главный вопрос: о судьбах народа, о судьбе деревни, настоятельно требовавшей перемен.

Вот откуда такая степень искренности, такая боль, такая безыскусная и бескомпромиссная правда жизни в прозе Белова, Распутина, Шукшина, Астафьева, да практически всех так называемых деревенщиков, и такой авторитет её у читателей. Ведь они были "устами" исстрадавшегося народа, который, дав образование своим детям, получил возможность впервые обратиться к миру со словами правды, заявить о себе, о своей жизни, о своей душе и о своей беде.

Вот откуда у Белова, как и его учителя Шолохова, такой могучий русский язык. У Белова есть рассказ, который называется "Колоколена", в котором, рассказал мне Белов, чуть не дословно воспроизведена необыкновенная речистость его матери. Доподлинное русское слово, как и душа народа, по свидетельству прозы Белова, Распутина, Шукшина и, конечно же, Шолохова, всё ещё сохраняются во глубине России.

Шолохов однажды сказал, что в Григории Мелехове ему было важно показать "обаяние человека". "Обаяние человека", то есть красоту его души, ты ощущаешь в каждом из героев Белова и чувствуешь неизбывную любовь автора к ним, их способности любить не себя - других. Вспомним сцену прощания Ивана Африкановича с женой Катериной в повести "Привычное дело". По напряжённости и одухотворённой чистоте она вполне сравнима со знаменитой сценой прощания Григория с его Аксиньей.

Проза Белова, как и всей шолоховской школы (вспомним "Прощание с Матёрой" В. Распутина), - проза прощания с глубоко любимым и родным миром, который на их глазах, а порой и при участии, исчез уже навсегда. Вспомним в этой связи книгу "Лад" - о нормах крестьянской культуры, народной цивилизации, культуре души, формировавшихся веками.

Книги Белова, как и всех близких ему товарищей по литературному делу, писателей, в большинстве своём уже ушедших из жизни, это завет.

Шолохов силой своего гения почувствовал грозный сдвиг тектонических пластов, обратился к миру с великим романом-предостережением, на столетие опередив время. Белов, Шукшин, Распутин, Астафьев пронзительностью своего таланта также ощутили грядущие перемены. Взыскуя их, они предчувствовали и возможную их опасность. Опасность бездушия и бездуховности, глобально угрожавших миру в его алчном и безграничном стремлении к потребительству, уничтожающему человеческое в человеке, опасность растления "золотым тельцом" тех духовных и нравственных ценностей, которые веками складывались в народе в труде и обороне родной земли, служению духу, а не мамоне, как то было велено свыше, в Нагорной заповеди.

Завет прозы Белова повелевает нам в мире установившегося чистогана хранить в чистоте тот нравственный генотип русского народа, который формировался веками труда и --">