Газета «День Литературы» - Газета День Литературы # 119 (2006 7)

Владимир Бондаренко БЕРЕГИТЕ РУССКИХ ПОЭТОВ!

Проходит время, приходит истинное понимание потери последних великих русских поэтов ХХ века — Юрия Кузнецова и Николая Тряпкина. Хотелось бы только писать о многоцветии их поэзии, о перекличке с великой классикой, находить самые разные сравнения и параллели. Хотелось бы радовать наших читателей новыми находками неопубликованных стихотворений.

Конечно, есть и находки. Вот обнаружилось в домашнем архиве неизвестное стихотворение Юрия Кузнецова "Кавказскому другу". Кто это, кому посвящены эти строки, думаю, после нашей публикации обнаружится их адресат в Осетии или Дагестане, в Ингушетии или Абхазии. Мы с радостью опубликуем любые новые данные.

КАВКАЗСКОМУ ДРУГУ

Летят на север поезда

И поезда на юг.

Горит заветная звезда

Над нами, старый друг.

Когда встречаемся с тобой,

Мы вспоминаем тех,

Кто пал за Эльбрус снеговой

На подмосковный снег.

Отцов мы видим наяву,

Которых нет меж нас, —

Горой стоявших за Москву,

Москвою — за Кавказ.

Эта вечная для Юрия Кузнецова тема войны и защиты родного Отечества, вечная для поэта тема дружбы наших российских народов. И нас еще упрекают в ксенофобии. Да переводил ли кто из наших высокомерных либеральных оппонентов столько стихов талантливых поэтов разных народов, сколько переводил, открывал впервые для российского и далее для мирового читателя великий русский поэт Юрий Кузнецов? Вот еще один публикуемый впервые в нашей газете его перевод с арабского стихотворения Шауки Багдади:

К МОЛИТВЕ ПРИЗЫВАЕТ ПУШКИН

А Пушкин не умер,

А Пушкин погиб молодым!

Когда б между жизнью и смертью

Был в воздухе мост распростерт,

То он бы стоял там один,

Жив, молод и мёртв.

Не раз умирал он от гибельной пули

И после неё умирал.

Он умер, как в небе летящая птица,

Которой не дали отвага и честь

До земли опуститься.

Поэзия — наша погибель и наше бессмертье.

Несём её тяжкое бремя — сквозь время.

Творцы красоты, мы с восторгом играем со смертью

Овеяны славой счастливой,

И смерть наша будет красивой.

Россия! Седые снега и огни золотые,

И краткие грёзы святые!

Как будто впервые рождается Пушкин

И требует жизни остаток, который так сладок.

Отдайте поэту любимую музу и силу!

Верните Руслану его дорогую Людмилу!

А мне предоставьте толкучее место с ним рядом,

Чтоб я возгласил — о, Россия!

Немало дорог твоих исходил за полвека,

Как страстно влюблённый, тебя пожирая глазами.

Царица моя! Кто развеял влюблённые грёзы?

Кто хрупкую чашу разбил?

Кто чистый исток замутил?

Кто шёл впереди каравана,

Не зная пути и сбивая с него остальных?

Что, кроме поэзии, в мире осталось,

Чтоб полная крови и грязи любовь отстоялась?..

А Пушкин не умер.

Он стены насквозь пробивает,

Он двери как вихрь открывает,

Он в колокола ударяет —

К молитве святой призывает.

Аминь!

Думаю, храня память о нём, важнее публиковать его переводы и даже незаконченные отрывки из задуманных стихотворений, нежели бытовые письма, заполненные всяким мусором и написанные в ту или иную минуту раздражения. Что они дают? Ни памяти поэта, ни памяти его близких они не добавляют ничего. Надо ли уподобляться тем, кто ныне всем стихотворениям Пушкина предпочитает интимные высказывания из его писем и его донжуанский список? Впрочем, каждому своё. Но я перестаю доверять эстетическому вкусу стихотворца Виктора Лапшина, доверившего печати мелкие бытовые откровения Кузнецова, унижающие и память о поэте и память его близких. Сжигать надо такие письма, или отдавать на хранение без права публикации лет на сто. Надо ли, подобно былому почитателю кузнецовского творчества критику из Майкопа Кириллу Анкудинову, в погоне за скандальной славой выводить всё творчество Юрия Кузнецова из одного, и на самом деле близкого и по тематике и по --">