Викентий Викентьевич Вересаев - На японской войне. Записки

В. В. Вересаев

На японской войне

Записки

Москва
2022

УДК 94(47).083.4
ББК 63.3(2)531‐68
В31

Вересаев, В. В.
В31

На японской войне. Записки / В. В. Вересаев. —
Москва : Директ‐Медиа, 2022. — 348 с.
ISBN 978‐5‐4499‐2927‐3
Очерки о Русско‐японской войне 1904–1905 гг. принад‐
лежат перу известного русского прозаика Викентия Ви‐
кентьевича Вересаева (1867–1945), служившего врачом в
полевом госпитале и являвшегося свидетелем и непосред‐
ственным участником многих событий. Автор описывает
мобилизацию солдат, практически документально рас‐
сказывает о военных событиях и подробностях самых мас‐
штабных и крупнейших сражений этой войны. Особое
внимание уделяется описанию тяжелой армейской жизни,
патриотизму и самопожертвованию русских солдат. В за‐
писках повествуется и о настроениях в армии во время во‐
енных действий, наступившей революции, а также о
бездарных и предательских действиях высших военных
чинов.
По мнению критиков, очерки В. В. Вересаева относятся
к числу самых правдивых и значительных произведений
отечественной литературы о Русско‐японской войне.

УДК 94(47).083.4
ББК 63.3(2)531‐68
ISBN 978‐5‐4499‐2927‐3

© Издательство «Директ‐Медиа», оформление, 2022

I. Дома
Япония прервала дипломатические сношения с Россией. В порт-артурском рейде, темной ночью, среди мирно
спавших боевых судов загремели взрывы японских мин. В
далеком Чемульпо, после титанической борьбы с целой эскадрою, погибли одинокие «Варяг» и «Кореец»... Война
началась.
Из-за чего эта война? Никто не знал. Полгода тянулись
чуждые всем переговоры об очищении русскими Маньчжурии, тучи скоплялись все гуще, пахло грозою. Наши правители с дразнящей медлительностью колебали на весах
чаши войны и мира. И вот Япония решительно бросила
свой жребий на чашу войны.
Русские патриотические газеты закипели воинственным
жаром. Они кричали об адском вероломстве и азиатском
коварстве японцев, напавших на нас без объявления войны.
Во всех крупных городах происходили манифестации.
Толпы народа расхаживали по улицам с царскими портретами, кричали «ура», пели «Боже, царя храни!». В театрах,
как сообщали газеты, публика настойчиво и единодушно
требовала исполнения национального гимна. Уходившие
на восток войска поражали газетных писателей своим бодрым видом и рвались в бой. Было похоже, будто вся Россия
сверху донизу охвачена одним могучим порывом одушевления и негодования.
Война была вызвана, конечно, не Японией, война всем
была непонятна своей ненужностью, — что до того? Если у
каждой клеточки живого тела есть свое отдельное, маленькое сознание, то клеточки не станут спрашивать, для чего
тело вдруг вскочило, напрягается, борется; кровяные
тельца будут бегать по сосудам, мускульные волокна будут
сокращаться, каждая клеточка будет делать, что ей предназначено; а для чего борьба, куда наносятся удары, — это
3

дело верховного мозга. Такое впечатление производила и
Россия: воина была ей не нужна, непонятна, но весь ее
огромный организм трепетал от охватившего его могучего
подъема.
Так казалось издали. Но вблизи это выглядело иначе.
Кругом, в интеллигенции, было враждебное раздражение
отнюдь не против японцев. Вопрос об исходе войны не волновал, вражды к японцам не было и следа, наши неуспехи не
угнетали; напротив, рядом с болью за безумно ненужные
жертвы было почти злорадство. Многие прямо заявляли, что
для России полезнее всего было бы поражение. При взгляде
со стороны, при взгляде непонимающими глазами, происходило что-то невероятное: страна борется, а внутри страны
ее умственный цвет следит за борьбой с враждебно-вызывающим вниманием. Иностранцев это поражало, «патриотов»
возмущало до дна души, они говорили о «гнилой, беспочвенной, космополитической русской интеллигенции». Но у
большинства это вовсе не было истинным, широким космополитизмом, способным сказать и родной стране: «ты не
права, а прав твой враг»; это не было также органическим отвращением к кровавому способу решения международных
опоров. Что тут, действительно, могло поражать, что теперь
с особенной яркостью бросалось в глаза, — это та невиданноглубокая, всеобщая вражда, которая была к начавшим войну
правителям страны: они вели на борьбу с врагом, а сами
были для всех самыми чуждыми, самыми ненавистными
врагами.
Также и широкие массы переживали --">