Юлий Рыбаков - На моём веку

class="book">3-й вариант. Продать все предприятия и всю недвижимость покупателям на аукционе!

В этом случае есть шансы на то, что покупатель не будет зря транжирить, он знает, что делает, и эффективно воспользуется покупкой. При этом казна пополнится остро необходимыми реальными деньгами. Но продажу иностранцам депутаты категорически отвергали, а наличие отечественных (добросовестных и рачительных) покупателей вызывало сомнения. На малые предприятия они еще, может быть, найдутся, а кому продать крупные?

Их приватизация, если мы хотим получить деньги, адекватные реальной стоимости, возможна только при наличии развитого фондового рынка, значительных свободных капиталов, квалифицированных менеджеров и аудиторов. Кто назовет реальную цену земли, на которой стоит завод? Пока не сложится рынок земли, это невозможно, цену придется брать «с потолка», и потом найдутся те, кто скажет: «Вы продешевили». А народ ревниво спросит: «Где наша доля?»

В Чехии решились на чековую, безналичную приватизацию, и там вроде стало получаться.

Тогда Комитет по вопросам экономической реформы и собственности Верхового Совета РСФСР решил двигаться в том же направлении. Были разработаны законопроекты «О приватизации» и «Об именных приватизационных счетах». Каждому совершеннолетнему гражданину России в Сбербанке планировалось открыть специальный счет, на который зачисляется энная сумма, которую получатель смог бы использовать только на покупку акций приватизируемых предприятий. На эти счета люди могли бы положить еще и свои личные средства, и средства юридических лиц. Все граждане получали право инициировать приватизацию любого предприятия.

Закон приняли еще в июле 1991 года. И сразу же выяснилось: Сбербанк не в состоянии оперативно открыть 140 миллионов личных счетов, требовалось двойное увеличение штатов банка и обучение этого персонала работе с именными безналичными счетами, на все на это понадобилось бы более полугода. А главное — Е. Гайдар и А. Чубайс понимали, что, пойдя по этому пути, экономика надолго завязнет в неэффективных отношениях. Они были уверены в том, что промышленность заработает только при полноправном собственнике. Его появление неизбежно в любом случае, но у страны нет времени на затягивание этого процесса.

Петр Филиппов позже вспоминал: «…мы проявили себя идеалистами-мечтателями, которые хотели построить „народный капитализм“ и буквально заставить любого пьяницу стать акционером какого-нибудь предприятия. Поэтому мы в законе заблокировали на ряд лет передачу гражданами прав по именным счетам друг другу, наложили мораторий на оборот приобретенных акций. Полагали, что прежде чем выявится реальная цена акций и люди поймут, какая ценность у них в руках, надо чтобы сначала рынок как-то стабилизировался. Но не понимали как.

Это была большая ошибка. <…> Обязательно должен быть владелец контрольного пакета, ведь дом без хозяина — сирота, а предприятие — тем более. Такова реальность, а мы исходили из каких-то „социал-демократических“ фантазий. По сути, проведя этот закон через Верховный Совет, мы сами заблокировали процесс формирования частной собственности в России».

Вскоре, столкнувшись с противодействием реакционного большинства депутатов, авторы проекта именных чеков поняли, что «окно возможностей может захлопнуться в любой момент и россиянам опять придется жить в условиях затратной плановой дефицитной экономики, без конкуренции и стимулов к развитию, в нищете и бедности».

Изменить же этот закон мог только сам Верховный Совет. Но облегчать возможность быстрой аккумуляции собственности в руках «теневых дельцов, криминала и кооператоров» левое большинство депутатов не собиралось, там превалировала идея сохранения «справедливой» уравниловки. Среди сторонников этой идеи было немало лоббистов, которые обслуживали директорский корпус, под шумок о равенстве лихорадочно дербанивший все, что мог. Они понимали, что в конце концов те именные счета, которые когда-нибудь все равно превратятся в акции, неизбежно начнут аккумулироваться, но не только в их руках. Куда проще было «тянуть резину» с именными счетами, на которые надо было положить неизвестно откуда взятые условные «деньги», на это ушел бы не один год. А потом и приватизировать было бы нечего, все уже обрело бы своих хозяев.