Евгений Васильевич Бовкун - Три Германии. Воспоминания переводчика и журналиста

современной литературе клонируется, как некогда гипсовые бюстики вождей.

Первые друзья. Они появились на Ордынке. Двор. Школа. Во дворе сверстников немного: Юрка Уткин, Валерка Шкатов, Борька Никитин и Витька Чижиков. Остальные — много старше или младше. Смешливый Борька казался мне легкомысленным, Витька — зазнайкой. С «Утиком» мы гуляли по переулкам, обсуждая прочитанное, обменивались на день библиотечными книгами, бегали в Филиал Малого театра и пересмотрели там все спектакли. Правда, только со второго действия, на которое после антракта пускали без билета. Валерка постоянно задирался. Драки на Ордынке чаще случались без повода, от нечего делать: двор на двор или индивидуально. «Пойдём стыкнёмся!» Физически он был не сильнее меня, но «стыкаться» мне было не интересно, и драк не получалось. Всё изменилось после того, как в ноябре 51-го родители отправили меня на полтора месяца в Боярку — зимнюю школу под Киевом. В купе мы ехали вчетвером: трое Женек (Клюев, Иванцов и я) и Борька Кормышев — Колбаса, прозванный так за то, что под Малым Ярославцем выбросил из окна батон «любительской». Мы оказались самыми старшими, всеми хороводили. В довершение всего каждый влюбился. В силу одних этих обстоятельств произошло самоутверждение. Во дворе я немедленно подрался со Шкатовым, после чего мы стали друзьями. Но вскоре случилась трагедия. Возвращаясь с ребятами из Парка Горького, мы с Валеркой решили подъехать остановку на трамвае, который, миновав Крымский мост, немного притормаживал. Вышли на середину улицы, чтобы вспрыгнуть на ходу. Мы оба делали это не раз и хорошо знали: прыгать нужно на заднюю площадку последнего вагона. Но Валерка поторопился вскочить в первый вагон. Плащ защемило гармошкой, а его затянуло под колёса и отрезало обе ноги. Он дико закричал, ругаясь матом. Страшная картина долго стояла у меня перед глазами. Ему сделали протезы, мы вместе ходили в школу и дружили до тех пор, пока он не переехал в другой город. В классе «А» 557-й мужской школы оказалось всего двое ребят из соседних дворов — Белёв и Баранов, остальные — с Полянки и Житной. С Мишкой Барановым я подружился раньше, часто бывал у него дома, но он погиб два года спустя, катаясь на велосипеде в Казачьем переулке, где в незапамятные времена селились выходцы с Украины. После этого родители категорически отказались покупать мне велосипед, на который я копил, откладывая родительские «чаевые». Потратить их пришлось на первый фотоаппарат — зеркалку «Любитель». С Вовкой Белёвым познакомился в первом же классе и через 8 лет вместе с ним переведён был в женскую 556-ю в порядке слияния. В день окончания 7-го класса, 15 июня 1953 года учительница вручила мне подарочную книгу «Портрет» Н. Гоголя с надписью: «Юному поэту, дорогому Евгению Бовкуну от классной руководительницы Софьи Каримовны Ишмаевой». Когда я принёс её домой, мама восприняла это как должное, а папа, улыбнувшись, с особой теплотой сказал: «Наш поэт». Я знал, что они гордятся мною незаслуженно, и по-настоящему понял их состояние только после того, как сам стал гордиться своими детьми и внуками. Это ни с чем не сравнимое ощущение счастья с годами приобретает дополнительные оттенки. Если в свои ранние годы дети радовали меня разнообразием способов познания окружающего мира, повышенной чуткостью в отношениях к людям и животным, вызывая мои восторженные оценки, то теперь мне нравиться любоваться ими молча, слушать и наблюдать, как они трудятся, воспитывают своих детей, о чём-то рассказывают или беседуют с друзьями. Но основной источник вдохновения теперь — мои внуки: Гриша и Федя (ГриФеды) и Павлушка, для которых я написал две книги стихов и рассказов — «День ГриФедов» и «Пашкин Дом».

До 2-го Спасоналивковского переулка, то есть до школы, из дому ходу было минут 20, мимо булочной в Погорельском переулке, которую, кажется, прославили съёмки фильма «Место встречи изменить нельзя». Запомнилась она потому, что за хлебом я чаще бегал именно туда. Однажды, желая доказать ребятам, что могу преобразиться до неузнаваемости, нарядился в мамино платье, нацепил туфли на каблуках и в таком виде явился в магазин. Продавщица, хорошо меня знавшая, заулыбалась, но я приложил палец к губам, поскольку за мной «следили», и она сделала вид, что не узнала. Спор я выиграл. Споры у нас, тоже были в моде. «А спорим… Слабо?..» Я такие соревнования не любил, принимая в них участие эпизодически, чтобы не оторваться от коллектива. --">