Людмила Владимировна Хмельницкая , Яков Владимирович Брук - Русская книга о Марке Шагале. Том 1

Я.В. Брук, Л.В. Хмельницкая Русская книга о Марке Шагале Том 1

Об этом издании

Цель этого издания – собрать известный в настоящий момент материал – печатный, архивный, иллюстративный, – относящийся к российским годам Марка Шагала и его связям с Россией. Это в основном русскоязычные тексты: выступления в печати и интервью, письма, деловые и служебные документы, каталоги выставок, отзывы прессы, воспоминания и критические суждения современников и пр. Отложившиеся в отечественных и зарубежных архивах, хранящиеся в библиотечных фондах, музейных и частных собраниях, источники о Шагале освоены еще далеко не полностью. Отдельные документы, высказывания художника, воспоминания о нем использованы в литературе, однако в целом корпус архивно-документальных материалов – и прежде всего переписка – не собран, должным образом не опубликован и не откомментирован. Подобная задача долгое время не ставилась, но оказалась выдвинута на передний план в русле той активной музейно-выставочной, историко-научной и публикаторской деятельности, которая развернулась в России и Беларуси на рубеже 1990–2000-х годов и имела целью решение исторической задачи – восстановить память о художнике на его родине. Опорными точками в осуществлении этой программы стали три знаковых проекта – открытие Дома-музея Шагала в Витебске (1991) и проведение двух масштабных монографических выставок в Москве – в Музее изобразительных искусств имени А.С. Пушкина, к 100-летию со дня рождения художника (1987), и в Третьяковской галерее (2005). Реализация этих проектов потребовала многолетнего консолидированного научного труда – подготовка и выпуск в свет настоящего издания по сути является завершающим этапом долговременной коллективной исследовательской работы.

По своему составу и структуре «Русская книга о Марке Шагале» диалогична: в ней сведены воедино антология текстов о художнике и свод документов о нем. Едва ли не каждый раздел включает не только наиболее значительные публикации прежних лет (порою остающиеся малоизвестными из-за труднодоступности источников), но и адресует к вновь обнаруженным печатным и архивным источникам, позволяющим прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской судьбы. Таковы, к примеру, документы о его деятельности в революционном Витебске и в Еврейской трудовой школе-колонии в Малаховке, или дипломатическая переписка, раскрывающая подготовку и значимые подробности визита Шагала в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере – обширный корпус его русскоязычной переписки.

Многоплановость публикуемого материала – когда то или иное событие находит освещение как бы с разных позиций: в ощущении самого художника, с официальной точки зрения, в суждениях и воспоминаниях современников – дает многомерное представление о Шагале. Он предстает не только как уникальная творческая личность, но и как яркий общественный деятель, связанный с широким кругом выдающихся отечественных и зарубежных исторических лиц, откликнувшийся на ключевые события общественно-политической и культурной жизни ХХ века. Фантаст и интроверт в творчестве, в жизни он участвовал во многом и был связан со многими. В существе своем Шагал навсегда остался фигурой коллективистской жизнестроительной эпохи. При «зыбкости натуры» (как он однажды выразился о себе в молодые годы), он – человек твердых убеждений и практического действия – в этом отношении особо важны его статьи и переписка, отражающие непримиримую антифашистскую позицию, занятую им в годы Второй мировой войны и в послевоенное время.

Общественно-политическую платформу Шагала, равно как и эстетическую, трудно определить с однозначностью, поскольку он не принадлежал ни к какой политической или художественной группировке. Он жил и творил в разных странах мира. Его высказывания свидетельствуют о том, что он ощущал себя деятелем одновременно нескольких культур: русской, еврейской и французской, но также и о том, что на протяжении всей жизни, вплоть до последних дней он сохранял глубинную духовную связь с Россией. В письме к Абраму Эфросу Шагал назвал себя неисправимым «помнящим», несущим в своем искусстве «мешок воспоминаний», подобно тому блуждающему еврею с мешком на спине, которого он --">