Евгений Игоревич Новицкий - Георгий Данелия

высочайшую творческую планку.

Все его работы — от «Сережи» до «Фортуны» (2000) — не то что не стареют, но, кажется, с годами становятся только лучше. Так и хочется ввернуть напрашивающееся — не стареют-де как хорошее грузинское вино. Но вино в конце концов превращается в уксус, — а фильмам Данелии это не грозит.

Зарубежный мир, как известно, имеет весьма слабое представление о послевоенном советском кинематографе — чуть ли не вся репутация последнего держится там на Андрее Тарковском. И, возможно, наиболее досадным пробелом в общепризнанной истории мирового кино стоит признать именно сравнительную малоизвестность за рубежом Георгия Данелии.

Ну а в России, хочется верить, его будут смотреть всегда — так же как всегда будут читать шедевры золотого века русской литературы. Ибо творчество Данелии вполне сопоставимо с наследием великих писателей. Данелия весел, как Гоголь, психологичен, как Достоевский, мудр, как Лев Толстой.

Книги (особенно написанные в докинематографическую эру) не принято сравнивать с фильмами, но как еще подчеркнуть, что Георгий Данелия — больше, чем режиссер, что его постановки многократно превосходят работы абсолютного большинства всех прочих профессионалов и даже корифеев кино? В литературе нет ничего равного «Мертвым душам», «Преступлению и наказанию», «Хаджи-Мурату» (кстати, фильмы по всем трем названным произведениям в разное время планировал снять Георгий Николаевич). Однако и в кинематографе не найдется аналогов «Мимино», «Осеннему марафону», «Кин-дза-дза!».

А все сомнения и возражения на этот счет пресекаются очень простым тезисом: лучшие фильмы Данелии можно пересматривать бесконечно. Для миллионов русскоязычных зрителей это аксиома — и поспорить с ней трудно.

«Бывает все на свете хорошо, — / В чем дело, сразу не поймешь…» — именно таким настроением окрашена не только «Я шагаю по Москве», но и остальные данелневские картины, пусть далеко и не столь беззаботные. За этим люди раз за разом и обращаются к творчеству Данелии — за настроением.

Жизнь Георгия Николаевича вполне соответствовала его кинотворчеству — тоже «нечастый случай». А мемуары Данелии показали, что его биографию можно брать за основу замечательного фильма.

В настоящей книге предпринята попытка полностью охватить жизнь и творчество Георгия Данелии, по возможности не повторяя того, что он написал о себе сам в автобиографической трилогии. При отборе цитат предпочтение отдавалось интервью режиссера разных лет, опубликованным в многочисленных изданиях. В данном случае это более чем уместно, поскольку Данелия всегда оставался исключительно остроумным человеком, что ярко проявилось не только в его сценариях, фильмах, литературных «байках», но и в любом из его высказываний.

Конечно, представленная книга — целиком взгляд со стороны, однако это взгляд давнего «данелиемана». И если данная биография со временем окажется лишь одним из многих кирпичиков в данелиеведении, автор будет этому только рад. В конце концов, личность и художественное наследие Георгия Данелии^[1] заслуживают десятков исследований.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ШЕСТИДЕСЯТЫЕ И РАНЬШЕ

Глава первая «РОДИЛСЯ Я В ТБИЛИСИ…»

Родители. Университеты. Первые фильмы

«Родился я в Тбилиси. Через год меня привезли в Москву, где и живу по сей день. Отец работал в “Метрострое”, а мать — на “Мосфильме”. В детстве в Грузию ездил каждое лето, к своей тетушке, актрисе Верико Анджапаридзе. Когда я окончил среднюю школу, отец сказал, что надо отдать меня во ВГИК. На вопрос мамы — почему во ВГИК? — ответил: “А куда его, дурака, еще девать?” Во ВГИК я не пошел. Я окончил архитектурный, потом режиссерские курсы при “Мосфильме” и стал кинорежиссером. Вот и все».

Этим фрагментом автобиографии — даже не половины, а третьей ее части (в ней вкратце описаны лишь первые 30 лет из 88-летней жизни режиссера) — открывается вторая книга мемуаров Георгия Данелии «Тостуемый пьет до дна» (2005). При этом в процитированных предложениях кратко пересказана первая книга — «Безбилетный пассажир» (2003). Была еще и третья — «Кот ушел, а улыбка осталась» (2014)^[2]. С нашей стороны было бы лукавством не сознаться в том, что именно эта трилогия послужила основным источником информации о жизни и творчестве Георгия Николаевича. И, возможно, не было бы никакой необходимости в биографии, --">