Ольга Игоревна Елисеева - Пётр III

законного основания не становился вперёд другого; всё подчиняется одной определённой цели, всё имеет своё назначение». Это был внутренний мирок, очень уютный для мужчин Романовых — большая игра, рассчитанная на участие тысяч хорошо отлаженных автоматов и не имевшая ничего общего с реальной войной. К которой они, кстати, в большинстве питали отвращение. Притягательная сила фрунтомании была настолько велика, что умные, хорошо образованные, одарённые, волевые люди продолжали играть в неё, прекрасно зная: она вызывает озлобление подданных и уже стоила головы двум представителям семейства.

(обратно)

[3]

Любопытно, что через сто лет, в 1851 году, точно так же поступил внук Петра III, император Николай I, которого в детстве сурово наказывали за незнание латинских корней. Николай передал из библиотеки Эрмитажа в Публичную все книги на латыни. При этом министр двора П. М. Волконский сказал директору Публичной библиотеки М. А. Корфу: «Государь... не хочет, чтобы в новом музее оставалось что-то на этом ненавистном ему языке». А сам Николай Павлович пояснил Корфу: «Терпеть не могу этой тоски», назвав своё отвращение «врождённым».

(обратно)

[4]

Под анекдотом в те времена понимался не смешной случай, а краткая история из жизни того или иного государственного мужа, часто вполне достоверная.

(обратно)

[5]

Профессор напрасно горевал о кабинете. Маленький Павел имел нечто подобное. Возможно, к нему перешла старая коллекция отца. Позднее упоминание о богатейшем собрании моделей мелькает уже в николаевской мемуаристике: Инженерный корпус располагал подаренной императором огромной коллекцией русских фортификационных сооружений в миниатюре, которые использовались при обучении кадетов. За три поколения страстно увлечённых инженерным делом государей она должна была несказанно возрасти.

(обратно)

[6]

Мысль о том, что сенаторы должны выбрать достойнейшего «между собой», у Нартова отсутствует. Она полностью принадлежала Штелину и отразила политическую конъюнктуру не петровского, а екатерининского времени. Вопрос о престолонаследии оставался острейшей проблемой русской действительности в течение всего XVIII столетия. Письмо Петра Великого в Сенат создавало прецедент, согласно которому наследник мог быть избран Сенатом из числа его членов. В 1772 году великому князю Павлу Петровичу исполнилось 18 лет. Многие считали, что власть вручена Екатерине II до его совершеннолетия. Поэтому 1770-е годы — время волнений сторонников Павла и неиссякающих печатных провокаций, призванных вновь поднять вопрос о наследнике. Штелин участвовал в этих хлопотах и воевал против Екатерины. На основе подлинного письма он создал документ, якобы относящийся к началу века, а на самом деле крайне актуальный именно после совершеннолетия Павла. Тенью Петра Великого профессор освятил выгодный для сторонников цесаревича политический ход. Книга «Анекдотов» вышла в Лейпциге на немецком языке в 1775 году, а в 1786-м была дважды переиздана в России. Как её пропустила цензура? Ответ прост — если в 1770-е годы она работала на Павла, то к середине 1780-х ситуация изменилась. Родился великий князь Александр, круг возможных наследников расширился, и подобная публикация напоминала подданным, что преемник монарха может быть избран и переизбран — самим ли государем или Сенатом, в данном случае не важно. Так «Прутское письмо» оказалось обоюдоострым оружием.

(обратно)

[7]

То же качество — страх ночного нападения — было присуще внуку Елизаветы императору Павлу I. В последние годы жизни он предпочитал не ложиться одновременно с другими, а расхаживать по пустынным залам дворца в ожидании зари. Чем очень утомлял свою супругу Марию Фёдоровну, вынужденную ходить вместе с ним. Подобный психоз наблюдался и у Елизаветы. А вот её подозрительность, скрытность, умение «глядеть с улыбкой на тех, кто более всего противен», унаследовал кроткий государь Александр I.

(обратно)

[8]

Ту же логику через много лет воспроизвела и сама Екатерина II, рано женив сына, а потом старших внуков. Но если для Павла Петровича до брака была подобрана сговорчивая вдова, научившая юношу всему необходимому, то Александр и Константин такой школы не прошли — они были чересчур юны и чисты. В результате шестнадцатилетнего --">