Алексей Мельников - Беседы о науке

аристократа. Этот назидательный взгляд, казалось, до костей прохватывающий всякого усомнившегося в святости задуманного им коммунизма. Эти намозолившие глаза портреты на пару с другим не менее могучим бородачом – Марксом. Реже – в тройственной компании с обладателем куда менее внушительной бороды, но гораздо более выразительной лысины – Владимиром Ильичом.

Трое великих бородатых более века царили в умах сотен миллионов людей. Размножились в сотнях памятников. В тысячах барельефов и картин. В миллионных тиражах коммунистических манифестов. Постепенно превратились из живых людей в идолов. Из них – в богов. Из тех – в иконы, пред которыми неугасимо теплились лампады мировой революции во имя воцарения двигателя (как считала могучая троица) мировой гармонии – диктатуры пролетариата…

Так, собственно, по вполне банальной схеме полностью вымораживается и цементируется интеллектуальный пульс эпохи. Упрощается, подчас до примитивизма, взгляд на довольно неординарные исторические личности этих самых эпох. Короче – теряется след необычайно интересных людей: живых, талантливых, противоречивых, изобретательных, романтичных, одаренных до гениальности, гениальных до вполне житейской обыденности…

Приходилось ли вам интересоваться, какова, например, ширина реки Везере в окрестностях Бремена? Так вот: порядка двухсот метров. Соавтор «Коммунистического манифеста», великий теоретик и непререкаемый вождь Фридрих Энгельс, будучи неслабым 19-летним юношей, одним махом одолевал эту реку четыре раза подряд. О чем с гордостью сообщал в письме свое любимой младшей сестре Марии. Или – враз снаряжался в зимний конькобежный марафон по льду реки, километров этак на полста – так сказать, развеяться. А то – чуть не ежедневное оттачивание техники рапирного боя. Дабы рука не дрябла в сражениях. А как без них, без сражений?.. Следом – армия с карьерным взлетом – аж, до бомбардира. Настоящий военный профессионал. И вообще он был чертовски крепкий, спортивный и отчаянный в молодые то свои годы, этот Энгельс. Как, впрочем, и в почтенные не умел себе отказать в полюбившихся с юных лет лихих спортивно-охотничьих забавах. Да только ли в них?..

«Лучшее, что здесь имеется, – продолжал делиться с сестрой практикующийся в Бремене в азах большой коммерции старший брат, – это множество газет – голландские, английские, американские, французские, немецкие, турецкие и японские. Пользуясь случаем, я изучил турецкий и японский языки и, таким образом, знаю теперь двадцать пять языков». Одно из писем школьному другу Вильгельму Греберу от нечего делать пишет на семи языках. Давая одновременно краткие характеристики каждому из них: «так как я пишу многоязычное письмо, то теперь я перейду на английский язык, – или нет, на мой прекрасный итальянский, нежный и приятный, как зефир, со словами, подобными цветам прекраснейшего сада, и испанский, подобный ветру в деревьях, и португальский, подобный шуму моря у берега, украшенного цветами и лужайками, и французский, подобный быстрому журчанию милого ручейка, и голландский, подобный дыму табачной трубки…»

Разносторонность молодого Энгельса, казалось, не знала границ. Да их, по сути, и не было. Перо юного Фрица в равной степени легко выводило и сильные поэтические строки о свободолюбивых индейцах Америки, или – кипучие стихотворные формы о не менее пылких африканских бедуинах. Из-под того же пера ложились на нотный стан музыкальные оратории. На тетрадные листы и бланки писем – остроумные карикатуры и нежные пейзажи. Им же строчились первые философские работы в журналы. Конспектировалась по ночам грамматика романских языков и труды Гегеля. Равно как – и делались хитроумные экономические расчеты в бытность Фридриха практикантом на текстильном производстве у Бременских магнатов.

Он умел жить полнокровной жизнью. Одновременно быть заводилой в безобидных юных кутежах в бременских пивнушках. Учреждать в кругу друзей дурашливые праздники усов. Брать уроки танцев. Солировать в хоре. Придумывать разные конспиративные фокусы, дабы не быть застуканным на рабочем месте своими боссами за выкуриванием любимых сигар и дегустацией хороших вин прямо в рабочее время в своей конторе. Веселое расположение духа редко изменяло ему. Даже в самые критические моменты. Даже --">