Полина О. Санаева - Черная водолазка

говорили:

«Высокие отношения».

Чтоб, положив книжку

на прикроватный столик,

перед тем, как выключить свет в спальне,

он замечал:

«Дорогая, ты выглядишь бледной,

сходи завтра к профессору

Мурмуленскому.

Непременно».

А иногда просто необходимо быть

холодной расчетливой сукой.

И большой начальницей,

чтоб все в офисе показывали пальцем

и так и говорили новеньким:

«Она холодная расчетливая сука,

пойдет по трупам».

Ну зачем так грубо?

И зачем же сразу «по трупам»?

«А вы, девушка, уволены».

«Кажется, я ясно ставила задачу».

Называть красивых секретарш

«дурочками»

прямо в глаза.

Не потому что дурочки, а потому что красивые.

Топ-менеджерскую зарплату

тратить на элитную косметику,

и чтоб золотых карт миллион,

с сумасшедшими скидками…

Коллекционировать современное искусство,

развешивать его

по голым стенам в кабинете

и в огромной пустой квартире,

где на сушилке в кухне

одна чашка, одна ложка

и две табуретки

у барной стойки.

Говорить мужчине:

«Жалкий неудачник», —

то есть нет – «лу-у-у-у-у-у-у-зер».

Утверждать, что мастурбация —

дело всенародное,

и спать с котом,

(«он же член семьи!»),

которого кормит домработница.

А иногда хочется быть такой своей для всех

в доску.

С короткой стрижкой,

красить волосы, губы и ногти оранжевым,

и ходить в больших зеленых ботинках,

с индийской сумкой-торбой,

с наушниками в ушах,

с веревочками на запястье,

все время везде опаздывать,

вопить в курилке:

«Я такую кофейню открыла!»,

«Вы пробовали холотропное дыхание?

Отвал башки!»

И чтоб аж дым из ушей.

Захлебываться от впечатлений,

не успевать спать,

собираться на Гоа

в феврале.

Сидеть в офисе за «маком»,

вокруг чтоб все увешано

разноцветными стикерами

с напоминаниями: «придумать подарок Машке»,

«напомнить Витьке про ужин в среду»,

«купить новые лыжи».

На рабочем столе чтоб фотографии детей

в бассейне и в океане,

портреты собаки – лабрадор (почившей),

и бородатого мужчины в странной желтой шапочке.

Быть всю жизнь замужем

за одноклассником,

который за двадцать лет, представьте,

так и не выкинул

ни единого фортеля.

Да еще и мирится со всеми этими

друзьями, вечеринками, транжирством

и немытой посудой.

«Ты заедешь за мной в восемь?»

«Конечно, зая».

А иногда хочется побриться на лыску

и повязать платочек,

вымыться в бане хозяйственным мылом,

но пахнуть какими-нибудь

травками,

полынью там, или мятой.

Научиться молиться,

читать жития святых,

соблюдать посты,

назвать сына Серафимом,

подставлять, хотя бы мысленно,

другую щеку,

«Ты этого хотел. Так. Аллилуйя.

Я руку, бьющую меня – целую».^[1]

Излучать доброжелательность,

и чтоб ненатужно так

сиять от унутренней хармонии.

Принести из церкви святую воду в баллоне,

поставить ее в холодильник,

и, когда муторно на душе,

умываться ею

и советовать мамашам,

что, если у ребенка температура,

достаточно просто сбрызнуть,

и чтоб это действительно помогало.

А иногда прямо требуется быть хозяюшкой,

с большой буквы Х.

Такой, которая все сама-сама

и по собственным рецептам.

«А я шарлотку так делаю», —

и понеслось…

На полке банки со специями,

стеклянные крынки

с надписями:

«Рис», «Горох», «Сахар».

И там, где написано

«Мука», там правда мука,

а не на дне старая заварка.

В шкафчике

полотенца стопочками,

разложены

по цветам и размерам,

между крахмальными простынями

ветки лаванды

и что-то такое

с вышивкой,

очень ненужное,

что называется

сухим и шуршащим

словом – саше.

А как же?

На подоконнике таз

с вишневым вареньем —

«два раза прокипятить»,

в

--">