Михаил Павлович Коршунов - Мальчишник

Мальчишник

ДАНТЕС СТРЕЛЯЛ В ПУШКИНА И ПОПАЛ В СЕРДЦЕ. ПУШКИН СТРЕЛЯЛ В ДАНТЕСА И ПОПАЛ В ПУГОВИЦУ. У ПУШКИНА БЫЛО БОЛЬШОЕ СЕРДЦЕ. ДАНТЕС СРАЗУ В НЕГО ПОПАЛ. А У ДАНТЕСА НЕ БЫЛО СЕРДЦА — ПУГОВИЦА ВМЕСТО НЕГО. МНЕ ЭТО ОДИН ПАЦАН РАССКАЗЫВАЛ.

Гена, 13 лет, 1985 г.

ЖАЛКО МНЕ ВАС, ТОВАРИЩ ЛЕРМОНТОВ.

Красноармеец караульного батальона, 1920 г.

НО УЖЕ КОГДА БУДЕТ РАЗБИТ ПОСЛЕДНИЙ РЕАКЦИОННЫЙ ПРИТОН НА ЗЕМЛЕ — ТОГДА, ВООБРАЖАЮ, КАК ЗАЖИВЕТ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО! ХОТЕЛОСЬ БЫ МНЕ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ДОЖИТЬ ДО ЭТИХ ВРЕМЕН.

Лева Федотов, тетрадь № 15, страница 10, 26 июня 1941 г.

МЕЧТАТЕЛЬНАЯ КНИГА ПУШКИН, ЛЕРМОНТОВ — СУДЬБА, ПОЭЗИЯ И РОДСТВЕННЫЕ СВЯЗИ

СТАРШИЙ И МЛАДШИЙ

Итак, наступило это число. И этот час.

— Тебе не страшно? — спрашивает Вика, моя жена.

— Опасаюсь только гадальщицы Александры Филипповны. Пяти углов.

Стоим у окна на восемнадцатом этаже в современном с габаритными огнями многоэтажном доме на проспекте Калинина. Медленно падает длинный безветренный снег, будто медленно, не спеша связывает, соединяет настоящее с прошлым. Снег чист и светел, он создан для праздника и надежд. Сверху виден на Малой Молчановке небольшой, деревянный, с мезонином в три окна дом и низенький забор с калиткой. Виден с нашего восемнадцатого этажа и кусочек старой арбатской улицы. Я прижался лбом к холодному стеклу, стою и думаю, проверяю себя еще и еще раз: все ли мы с Викой учли по адресам, по датам, по времени? В эту зиму те, кто жил на старом Арбате и на Малой Молчановке, должны встретиться. По нашей воле.

У первого из них — старшего — было веселое, легкое имя. Прозвищами (собрикетами) были Сверчок, Егоза, Француз — вследствие особого знания французского языка и увлеченности французскими просветителями. Любил бегать, прыгать через стулья, играть в кегли. Мог вскочить на стол, улечься на нем, схватить перо и бумагу и со смехом начать писать стихи. Мог писать стихи, сидя на кровати с поджатыми ногами, или «едучи в коляске», или в момент шумных бесед, едва присев где-нибудь, или просто впотьмах. Его еще называли Бесом.

— Здравствуй, Бес!

Он нарисует себя и рядом — беса. Автор «Истории государства Российского» Николай Михайлович Карамзин скажет ему:

— Пари, как орел…

Жуковский:

— Ты имеешь не дарование, а гений. — И потом еще напишет: «надежда нашей словесности». И потом еще скажет: — Сверчок моего сердца!

Кто-то назвал его «Шаловливое чадо музы».

Боевой офицер и поэт Константин Батюшков:

— О! Как стал писать этот злодей!..

Князь Петр Андреевич Вяземский шутя предупреждал:

— Задавит, каналья…

Злодей, Каналья, Шаловливое чадо музы и Надежда словесности отвечал, что он всего лишь ударяет о наковальню русского языка и получаются стихи. В нем была смесь излишней смелости с застенчивостью, и то и другое чаще невпопад.

У второго из них — младшего собрикетами (прозвищами) были Любезный маленький гусарик и Маёшка. Это в юнкерской школе. «Monsieur Mayeux» популярный персонаж французских карикатур, который отличался задором, остроумием и резкостью суждений. Младший любил играть в горелки, серсо, «изображать всех в карикатурах», сочинять забавные стихи-шутки, которые неожиданно теряли рифму, хромали. Мог писать стихи, стоя на коленях перед стулом. Если под рукой не оказывалось бумаги, писал на страницах «Почтового дорожника» или на дне пустого выдвинутого ящика стола. И тоже была в нем излишняя смелость с застенчивостью, и тоже часто невпопад. И ударять о наковальню русского языка он --">