Игорь Дмитриевич Алексеев - На пересечении миров, веков и границ

различных банок – дяде Вене Бритареву, который был самый большой (рост под 190 и 60-ый размер плеч) досталась трехлитровая банка. Слава богу, на этаже был титан, и поэтому ограничения на кипяток не было. Выпив свою банку, на предложение повторить дядя Веня ответил: По многу не пью, только одну чашку. С тех пор эта фраза стала у нас семейным приколом.

К сложностям проживания в гостинице прибавлялось и то, что в гостинице запрещалось готовить. Поэтому мама готовила только поздно вечером, ночью или рано утром, после готовки скрывая следы преступления – убирая в коробку или чемодан керогаз или электроплитку, а готовые блюда – в шкаф. Холодильников, само собой разумеется, в гостинице не было. Душ и туалет находились в конце коридора. Чтобы попасть в душ, надо было записываться заранее и брать ключ у дежурной по этажу. Поэтому мы еженедельно ходили в баню, расположенную в подвале гостиницы с противоположной от входа стороны.

Мои родители, с учетом того, что я практически свободно говорил по-английски, хотели определить меня в английскую спецшколу, но…, поскольку я заикался, эта затея не удалась. Разозлившись на судьбу, я категорически отказался разговаривать по-английски даже с родителями, которые долгое время пытались поддерживать у меня навыки общения на этом языке. В итоге, к пятому классу, когда язык начали изучать в школе, все мои знания испарились. О чем я же и сожалел.

В итоге пришлось идти в обычную городскую школу № 607, расположенную в Трифоновском пер. в районе Марьиной рощи.

После решения всех практических вопросов, связанных с приездом, папиным трудоустройством, оформлением меня в школу и т.д., мы поехали в Днепропетровск, где жили мамины родители и сестры, а также все папины родственники, за исключением обеих сестер и мамы, проживающих в Душанбе. Пробыв некоторое время в Днепропетровске, куда также приехала и папина мама, родители поехали в санаторий, оставив нас с Мишей на руки многочисленной родне.

Как только они уехали, бабушка Феня совместно с папиной тёткой – тетей Елей решили тут же исправить ошибку наших родителей в воспитании – окрестить нас с Мишей.

Эта процедура, первой в моей жизни, вызвала некоторую нелюбовь к православным священникам: окрестив меня, приступили к крещению Миши, которому было 2 года. Вручив ему свечку, батюшка продолжил какие-то процедуры, а Мишка, которому было всё интересно и который всё время крутил головой, ненароком поднес свечу к своим длинным златокудрым волосам … и, о ужас…, волосы вспыхнули! Бабки закудахтали! Священник замер! А я начал черпать воду из купели и тушить Мишкины кудри. – Отрок, стой! – заорал поп. Но, куда там! Я думал, что скажут родители, и продолжал тушить, пока все не кончилось. И тогда я получил затрещину – Богохульник! (До этого меня никто рукой не бил.) В итоге разозленный и, думаю, перепуганный священник вручил бабушке наши крестики, которые мы никогда позже и не видели, и прогнал нас. А бабушка просила нас ничего не говорить родителям.

В первом классе я практически не учился: в сентябре болел дизентерией (заболел, будучи в Днепропетровске), затем ветрянка, краснуха, свинка, несколько раз переболел ангиной. В декабре лежал в больнице со скарлатиной с последующим осложнением, и, напоследок, в марте 52-го года меня на долгих три месяца, с осложнениями на сердце, уложили в педиатрический институт АН СССР на Солянке с диагнозом ревмокардит, где я перенес три сердечные атаки, и меня чудом оставили в жизни.

Хотя не всем в этой больнице так повезло: в нашей палате, где лежало более 20 мальчишек в возрасте от нескольких месяцев до 14-16 лет, смерти происходили достаточно часто и несколько буднично. В больнице я очень много читал, мучая персонал просьбами об обмене книг. В палате иногда, не помню, чтобы это происходило часто, приглашенные учителя занимались с нами по отдельным предметам, иногда старшие ребята или больничные сестры читали вслух. У одного из старших мальчишек, помню его фамилию – Азарков (может быть – Озорков), была гитара. Репертуар у него был несколько странный, так что, когда родители забрали меня из больницы, первое, что я им спел: Гоп со смыком – это буду я!…. Папа от смеха чуть не задохнулся.

Тем не менее, меня условно, без аттестации по нескольким предметам, --">