Владимир Владимирович Юрков - Покупательские приколы

Юрков Владимир Покупательские приколы

Предисловие

В школе на уроке физики нас заверяли, что действие равно противодействию, но не обобщали этот закон на все вокруг, включая общественные отношения. Хотя народ давно сделал это и выразил в пословице: «Как аукнется, так и откликнется».

Когда-то много-много лет назад, Продавец был Бог Прилавка.

В его ведении было дать или не дать Покупателю товар.

Это было полностью Его право и деньги здесь роли не играли.

Карточная система, ограничения по возрасту, ограничения по количеству, ограничения по месту жительства — все это было в ведении Продавца, перед которым Покупатель должен был заискивать, упрашивать и, чаще всего, делится.

Порою, заходя в старые, не отремонтированные магазины, вроде того, что сохранился на Коптевской улице дом 22 и мне кажется, что его драные стены до сих пор хранят окрики: «По полкило в руки!», «А вы уже приходили! Вон из очереди!» И, что-то типа того.

Помнится Марк Исаевич Волькенштейн купил вместо полкило, килограмм, по-моему, гречки или еще какой-то ерунды. Продавщица напомнила ему про «полкило в руки», на что он, закономерно, возразил, что руки у него две. — Образованный, — ответила ему продавщица, тогда слушай внимательно: «В руки», а не «В руку». Сдавай чек!

И Марк Исаевич пошел сдавать чек, грустно неся обеими руками отведенные ему Советской Страной полкилограмма.

Но прошли годы, Царство Дефицита на какой-то момент в Этой Стране рухнуло, а вместе с ним рухнула божественность Продавца, который, как древний Перун, был низвержен с пьедестала.

Как все свергнутые Боги он стал тотчас подвергаться унижениям со стороны тех, кто совсем недавно поклонялся ему — со стороны Покупателей.

Вот об этом я и хочу рассказать в этой книжке.

Но для начала весточки из прошлого.

Прошлое

С косточкой!

Когда-то улица Мневники была застроена пятиэтажными домами между которыми помещались маленькие уютные двухэтажные магазинчики. Все это, конечно, было хорошо, да только дефицит, а точнее — голод, царящий тогда в Этой Стране, портил ситуацию.

В один из этих магазинов я часто заходил, ибо там был мясной отдел. Я подчеркиваю — отдел, но не мясо. Мясо там бывало лишь изредка и его не так легко было застать. Но, поскольку я никогда толком не работал, мне это было несложно сделать в рабочее время, когда народ трудился на благо пятилетки, но не своего желудка. Поэтому, прогуливаясь по району, я заглядывал — есть ли мясо или нет.

Иногда мне везло.

Но в этот раз на прилавке ничего, кроме костистых, жирных кусков коричнево-серого цвета, на которых сидели крупные мухи не было. Я уже собрался уходить, как…

…заметил входящих в магазин двух старичков — видимо супругов, откровенно еврейской внешности, которых я раньше тут никогда не видел, несмотря на то, что заходил в магазин регулярно. Таких обычно называют «Махровыми, как полотенце». Откуда они взялись и куда делись не знаю. Сколько раз потом я не заходил в этот магазин, никогда их больше не встречал.

Они, горбясь и ковыляя, проследовали к прилавку и стали рассматривать то убожество, что там лежало.

А в это время громадный, пузатый мясник, одетый в халат, бывший несколько лет назад белым, а ныне представляющий, пожелтевшую от старости тряпку, забрызганную запекшейся кровью, травил какие-то байки потасканного вида, плохоодетым, женщинам. Может быть продавщицам других отделов, может уборщицам, а может — так — зашедшим на огонек. Их хихиканье, как лай гиен, время от времени, прерывало его басистый голос. Судя по всему, он уже опохмелился и пребывал в благодушном настроении. От него на весь магазин, несмотря на его значительные размеры, попахивало свежим спиртиком. Я посмотрел и ухмыльнулся — ни дать ни взять — заплечных дел мастер времен Ивана Грозного, на перекуре. Малюта!

Старички, долго между собою о чем-то шептались, а закончив, стали привлекать внимание продавца, не решаясь просто-напросто позвать его к себе.

На все их махания рукою и постукивания монетой по стеклу он не обращал никакого внимания. Зачем!

Наконец старичок решился и мягким картавым голосом попросил его подойти.

Мясник глянул на него таким уничижающим взглядом, что будь на месте старика не еврей, то тут же бы от страха бежал прочь. Но --">