Николай Михайлович Сухомозский - 10 конфузных мгновений

10 КОНФУЗНЫХ МГНОВЕНИЙ

Мгновение 1. Голубчики-презервативы

(1959 год; г. Пирятин, Полтавская обл., УССР)

Лето. Школьные каникулы. Первая половина дня. Все родители – на работы, отпрыски – предоставлены сами себе.

Иду в братьям Левандовским. Еще издали сквозь прутья железной огорожи вижу Петра и Владимира с ведром воды, тонкой струей льющих ее на землю. Что за новая забава?!

Вхожу во двор. Младший, в самом деле, крайне осторожно опустошает емкость. Но не в грунт, как мне сначала показалось. Воду он выливает в некую резиновую емкость: белую, почти прозрачную с очень узким горлышком: я такой никогда не видел.

- А что это вы делаете?

- Проверяем, сколько в гандон влезает воды, - сказал Владимир. – Вот уже второе ведро вливаем.

- А где вы эти шары взяли? – спросил я, ибо в жизни такими не любовался. – Вам родители купили?

- Ага! Они! Только не нам, а себе! – уточнил Петр.

- А им они зачем? – еще больше удивился я.

Братья, прервав увлекательное занятие, принялись наперебой объяснять, посвятив меня в тайны интимной жизни взрослых.

Экспериментировать с презервативом не по назначению очень быстро надоело: из третьего ведра воды вылили всего ничего, а он возьми – и лопнул. Ответ на задачу получен, нужны другие развлечения. Мы, недолго изобретая велосипед, начали средства предохранения надувать – у кого шар получится больше. Выйдя с их нехилым запасом на улицу, которой передвигались люди, не призывая нас образумиться. А я вообще в происходящем никакого криминала не видел: шары, как шары, только бесцветные!

Но вот появились мои отец с матерью – на обед с кирпичного завода.

- Ну-ка, домой! – сурово бросил отец.

Я побрел. Во дворе батя первым делом спросил, чем это мы занимались?

- Надували шары! – искренне ответил я.

- А где их взяли?

- Да Петр с Владимиром в гардеробе нашли.

- Больше туда сегодня не иди! Гуляй дома.

Вскоре слоняться на «приватном» пятачке надоело. И тут я вспомнил, что Петр мне рассказал о «пододеяльных» делах взрослых. «Любопытно, - подумал, - а у моих родителей гандоны есть, они «этим самым» занимаются?»

Вопрос требовал немедленного ответа. И я, зайдя во времянку, в который жили, принялся тщательно исследовать каждый закуток. Поскольку шкафа, в отличие от Левандовских, у нас не было, порылся в его заменителе - сундуке. Ничего «сексуального» не обнаружил. Оставалась только моя дачка и родительская кровать. Ясно: если что-то от моих глаз и скрывалось, то в последней.

Свалив на сторону подушки, свернул наполовину перину. Под ней лежала старая фуфайка - для большей мягкости. А под нею – они, голубчики-гандоны!

И в это время я услышал стук калитки. Выглянул в окно. В времянке шла …мать, по какой-то причине вернувшаяся в неурочное время домой. Наводить хотя бы видимость прядка было некогда. И я не нашел ничего лучшего, как стремглав выбежав из жилища, понестись прочь в сторону карьера.

Не возвращался до позднего вечера, пока один из дружков-соседей не появился в роли посланца и не сказал:

- Мать передала, что ты шел домой. Тебе ничего не будет!

Слово свое она сдержала. Ограничившись коротким внушением на тему «что такое хорошо, а что такое - плохо».

Мгновение 2. Нос-катапульта

(1963 год; г. Пирятин, Полтавская обл., УССР)

Путь домой из школы живущих «за кладбищем» лежит через городской парк, густо усажанный кленами и каштанами. А если еще учесть, что на его территории расположены летние кинотеатр и танцплощадка, тир и буфет, где всегда можно найти красивый фантик или спичечную коробку, с которой тут же содрать этикетку для собственной коллекции, то станет понятно: для ребятни он – Клондайк и Эдем в одном лице.

Весной же на кленах – валом: собирай – не хочу! - майских жуков. А опадающие осенью каштаны? Еще тот труд: найти самый невообразимый! Что касается девчонок, то они только собираю листья – для гербариев и закладок в учебники.

Тем осенним полднем я и Николай Шкарбан, несмотря на то, что на землю каштаны еще почти не падали, сезон охоты на них объявили открытым. А чтобы не остаться без первых трофеев, брать голубчиков решили прямо на деревьях.

У каждого было уже едва не