Александр Аркадьевич Горбунов - Анатолий Тарасов

А. Горбунов
Анатолий Тарасов

Автор благодарит Татьяну Анатольевну Тарасову и Алексея Игоревича Тарасова за помощь в работе над книгой.

В книге использованы фото из семейного архива Тарасовых.

ПРЕДИСЛОВИЕ

После того как Тарасова фактически отлучили от хоккея — во всяком случае от того хоккея, в котором можно было каждодневно, как он это делал, творить, придумывать что-то новое, проверять точность задумок на практике, — образовался вакуум, не заполненный в России по сей день. И чем дальше отодвигается время, в котором он творил, тем мощнее выглядит его фигура — фигура великого Тренера.

Тарасов не превратился в брюзжащего старика, постоянно талдычащего о том, насколько лучше были хоккей вообще и хоккеисты в частности в те времена, когда он главенствовал в тренерском цехе. Он пристально следил за всем, что происходит в хоккее, старался, насколько позволяло здоровье, ездить на все крупные международные турниры и анализировать увиденное, вставая, как и прежде, ранним утром и занимая привычное место у письменного стола.

«Хоккей нынче стал совсем иным, — говорил он в начале 90-х. — Как же это можно не учитывать! Индивидуальное мастерство игроков растет, как и скорость. Пусть в этих компонентах нынешние ушли не на безмерное расстояние, да ведь безмерно выросла скорость мысли, принятия решений, скорость действия клюшкой, изменилась тактика, силовая борьба преобразила игру».

Сейчас в хоккее нет таких масштабных людей, как Тарасов, который каждую тренировку проводил, как последнюю, и от других требовал такой же отдачи. Он тонко чувствовал звучание каждого игрока, любого звена, выходившего по его воле на площадку, чувствовал так, как хороший дирижер чувствует инструмент своего оркестра. И нельзя не согласиться с его дочерью Татьяной Анатольевной Тарасовой: нет людей, которые «понимали бы его философию, досконально знали методику его работы и не только говорили бы о том, каким деспотичным он был, а были бы в состоянии оценить всё, что он создал».

Тарасов всегда подчеркивал: «Чего бы я стоил, если бы не было на свете Старшинова, Фирсова, моего друга Аркадия Ивановича Чернышева. Сколько еще фамилий можно было бы назвать…»

Преданность делу — на грани фанатизма, до рвоты после матчей, вне зависимости от того, выиграны они были или проиграны.

Беспримерная сосредоточенность в каждое мгновение тренировки, до нее и после.

Постоянная работа над собой.

Великий тренер всегда, каждодневно учился. Перечисление всех, кого он считал своими учителями, — в диапазоне от младшего сержанта Кирпичникова, приучавшего его в казарме к дисциплине, до такого гиганта, как Товаровский, — заполнит несколько страниц. Учился Тарасов у каждого, с кем сводила его судьба. Чему-нибудь, но — у каждого. Он всегда соответствовал переменам в деле, которому служил. Когда у Тарасова спрашивали, сколько нужно учиться, он отвечал: «Всегда». Стоит только перестать учиться — и моментально можно выпасть из процесса: примеров тому множество.

Тарасов — ярчайшее и редчайшее явление для мирового спорта еще и потому, что в нем соединены блистательный экспериментатор, выдающийся теоретик, успешный практик и поразительный психолог. «Уникальность его бесспорна», — считает известный отечественный хоккейный эксперт Юрий Королев, много лет работавший с Тарасовым бок о бок в качестве руководителя комплексной научной группы. Он создал команду-коллектив, в которой было много звездных хоккеистов, но все они были равны. Равны, как Тарасов и задумывал, в требовательности к себе, в стремлении крепить дисциплину, служить примером для молодых игроков. Все в его команде были бойцами. Без зазнайства и капризов.

Коэффициент неприязни советских спортивных начальников к Тарасову, неприязни, порой граничившей с ненавистью (и кто знает, сколько раз эту границу переходившей), зашкаливал до такой степени, что ему даже не удосужились сообщить об избрании его — первого европейца и первого тренера! — в 1974 году в хоккейный Зал славы. Не говоря уже о том, чтобы командировать великого тренера в Торонто для участия в торжественной церемонии. Организаторам в ответ на приглашение, поступившее в Спорткомитет, сообщили, что Тарасов болен. Перстень, причитающийся каждому обитателю самого престижного в мировом хоккее зала, вместе с именной дощечкой тогдашний канадский посол в СССР Роберт Артур Дуглас Форд привез Тарасову в его --">