Сергей Аркадьевич Торопцев - Ли Бо: Земная судьба Небожителя

Ли Бо: Земная судьба Небожителя

В то время я гостила на Земле…

Анна Ахматова

Прелюдия ЛИ БО: ТЕНЬ БЫТИЯ

В этой книге я хочу пригласить вас в бесконечно далекий VIII век.

1300 лет… Невообразимая масса годов, дней, часов, минут стирает в порошок, растворяет, уводит в ничто и в никуда всё, что тогда было живым, объемным, реальным. Сухие строчки хроник оставили нам разрозненные застывшие факты, столь лаконичные, что даже если из них и сложится скелет, он не обрастет плотью зримости.

А так хочется увидеть живого Ли Бо, окликнуть, поговорить с ним…

Около тысячи его стихотворений, прорвавшиеся к нам сквозь плотную завесу времени, демонстрируют, по оценке профессора Юй Сяньхао, сплав «активной социальности Цюй Юаня с пассивным отстранением от мира, присущим Чжуан-цзы» [Изучение-2002. С. 7]^[1], ярко выражают дух свободолюбия, которым в течение веков была пропитана китайская интеллектуальная элита, и неоспоримо подтверждают величие их создателя. Более того, «значение Ли Бо далеко выходит за рамки поэзии», это «знаковое явление культуры Китая в целом, особый культурный феномен» (Хэ Няньлун. — [Изучение-2002. С. 14, 12]). Но это величие бронзового монумента, могучей легендарной Птицы Пэн.

Человек, радовавшийся и страдавший, любивший жизнь и людей, ненавидевший ложь и искривление души, искавший и метавшийся, обласканный друзьями и преданный ими, рвавшийся к солнцу, как мифологическое древо Фусан, и танцевавший с тенью под улыбчивой луной, в чьих лучах искрилось янтарное вино, всегда готовый к нестандартным, «странным» поступкам, горячий и напористый, не ощущавший себя рабом формы, отвергавший чувство меры и взрывавший сковывающую традиционность, уже одной своей яркой, выразительной внешностью сразу обращавший на себя внимание, — этот живой человек остался по ту сторону завесы.

Как прорвать ее? Как увидеть самого поэта? Как воссоздать его облик — не прихотливой и безбрежной фантазией воображения, а строго документирование, в максимально возможном приближении к той реальности VIII века, которую мы столь давно покинули?

Так ли абсолютно время? Так ли неповторяемо, как поток реки, в который дважды не войдешь? В самом ли деле ушедшее — ушло?

Ли Бо был пропитан Чуской Древностью. Сходя в 725 году на пристань города Цзинчжоу (современный Ичан), поэт осознавал, что его обволакивает аура города Ин, столицы царства Чу, существовавшего в VIII–III веках до нашей эры. Именно здесь Сун Юй, отвечая на вопрос чуского правителя, поведал о горечи певца, который жаждал принести людям высокое искусство (песню «Белый снег солнечной весной»), но его не поняли, а неприхотливую мелодию «Деревенщина из Ба» толпа охотно подхватила. Этот сюжет древнего поэта повторил Ли Бо в 21-м стихотворении цикла «Дух старины». Но царство Чу, в недрах которого зародилось даоское мировоззрение^[2], великое царство, где творил бессмертный Цюй Юань, оставалось для Ли Бо абстрактной идеей, незримой, неощутимой, хотя и живой.

А сегодня мы, зайдя в музей города Ичана в провинции Хубэй, увидим то, что не было дано увидеть Ли Бо: меч юэского правителя Гоуцзяня, кознями которого «рухнула страна Фу-ча» (стихотворение Ли Бо «Сиши»), кусок фрески, тело мужчины тех невообразимо далеких времен, сохранившее человеческие очертания. Археологические раскопки наших дней материализовали мистическое вневременье в реальные атрибуты чуской культуры.

Это еще на полторы тысячи лет дальше от нас, чем Ли Бо.

А на моем письменном столе лежат осколки камней от стены монастыря Великого Просветления — там, на склоне горы Дайтянь в Шу (современная провинция Сычуань), учился будущий поэт. И для меня размывается бесплотность монастыря, казалось бы, навсегда разрушенного безжалостным временем. Через эти камушки я вхожу в VIII век танского Китая, становлюсь современником Ли Бо. Осматриваюсь по сторонам — и вдруг вижу его, примостившегося у вечернего окна, глядя на осколок юного месяца, показавшийся из-за склона. Он пишет свое первое стихотворение…

Нет, время не абсолютно, оно обратимо и прозрачно, и бесконечность Вселенной не сопровождается беспрерывностью времени, существующего, как сейчас утверждается, в форме «меры изменений». И, может быть, мы все же сумеем увидеть подлинного Ли Бо — каким представал он перед своим великим другом Ду Фу или «безумцем Четырех --">