Том Джелтен - Бакарди и долгая битва за Кубу

городом,

населенным торговцами, рабами и ремесленниками. Домашний ром дона Факундо иногда

продавали в бутылках из-под оливкового масла с изображением летучей мыши на

восковой печати. Когда ром «Бакарди» завоевал популярность, некоторые покупатели из

Сантьяго стали называть его el ron del murciélago («ром летучей мыши») – и прозвище

закрепилось.

И было почему. Летучая мышь слыла символом везения, и в родной Каталонии

дона Факундо ее весьма почитали. Летучие мыши служили примером идеальных братских

уз – ведь они всегда держались сплоченной стаей и никогда не расставались, - аллегорией

самообладания и уверенности в себе – ведь они бестрепетно летали в темноте и никогда

ни на что не натыкались, - эмблемой сдержанности – ведь они никогда не нарушали

молчания, - и символом верности: ведь они всегда возвращались домой.

Глава первая

Сантьяго-де-Куба

Улица Марина-Баха брала начало в порту Сантьяго и шла до главной площади, где

стоял дворец испанского губернатора. По пути она пересекала торговые районы, и

каждый день ее заполняли повозки, запряженные волами, всадники и караваны мулов с

тяжелой поклажей. Неистребимой была вонь отбросов, неумолчным – уличный шум:

клацанье копыт по брусчатке, гомон торговцев, расхваливающих товар, лай собак, крики

погонщиков мулов, перебранки испанских моряков.

В то время, в 1860 годы, оштукатуренный кирпичный особняк по адресу Марина-

Баха, 32 – два квартала не доезжая до площади – принадлежал семейству Бакарди. Оно

выделялось среди соседних домов определенным изяществом и отделялось от улицы

портиком и оградой из каменных столбиков. Вдоль фасада тянулся ряд окон с

закругленным верхом. В 1862 году торговец каталонского происхождения Факундо

Бакарди открыл здесь и в соседнем доме небольшое дело по производству рома, в чем ему

помог один французский кондитер и прославленный licorista по имени Бутелье. Недолгое

время спустя они приобрели еще одну винокурню возле гавани, но ром по-прежнему

делали на улице Марина-Баха, а дом номер 32 стал их штабом.

Темноволосый молодой человек, которого часто видели за письменным столом у

открытого окна, был Эмилио Бакарди, старший сын дона Факундо. Обычно он сидел над

бумагами и гроссбухами, погрузившись в глубокие размышления; на лоб ему постоянно

падала прямая черная прядь. Эмилио прервал формальное образование, чтобы помочь

отцу в семейном бизнесе, но оставался человеком начитанным, наделенным

оригинальным мышлением. В свободное от работы в компании Бакарди время, в

перерывах между бухгалтерскими расчетами и сделками по продаже рома он умудрялся

писать статьи, изучать творчество кубинских поэтов-патриотов и вычитывать материалы,

присылавшиеся в подпольную газету, которую Эмилио с друзьями издавал в пику строгой

цензуре, введенной испанскими властями. Эмилио был первым из Бакарди, кто родился на

Кубе, и судьба распорядилась так, что он стал главным в семье патриотом.

Эмилио с присущей ему скромностью утверждал, что его политическая

деятельность – продукт эпохи, когда он родился, и обстановки на Кубе, где он

воспитывался. Он вырос в те времена, когда испанские власти полагались на грубую силу,

чтобы удержать Кубу в колониальном подчинении и забрать себе ее богатства. Кубинское

общество деградировало под влиянием рабства. Владельцы сахарных и кофейных

плантаций отчаянно сопротивлялись переменам, однако отважные кубинцы требовали

демократических свобод и полного прекращения работорговли. Именно поколение

Эмилио Бакарди и подарило миру героев кубинской истории, а сам он оказался в числе

заговорщиков, боровшихся за национальную идею. Хотя с течением лет отцовский ром

принес Эмилио немалое состояние, сам он пил лишь изредка, по особым

--">