Том Джелтен - Бакарди и долгая битва за Кубу

полтора столетия, во

всех тонкостях. Ход кубинской истории не был предопределен. Находились варианты, из

которых приходилось выбирать, строились планы, от которых приходилось отказываться,

были и люди, которых заставляли удалиться от дел, а впоследствии отправили в изгнание,

– а между тем их вклад в историю страны стоит признать и оценить по достоинству хотя

бы ради того, чтобы понять, откуда взялось столь много столь недовольных. Сага о

Бакарди служит всем этим целям.

Патриотизм для кубинцев начался с того, что поэты и интеллектуалы решили

выделить идею кубинского народа из смеси населявших остров европейцев, африканцев и

индейцев. В те годы Кубе нужно было освободиться от трехвекового испанского гнета и

удушающе пристального внимания США и стать суверенным, жизнеспособным и

уважаемым государством. Если учесть смешанную культуру островного населения и

структуру общества, основанную на плантаторстве, для этого, разумеется, требовалась

борьба за социальное равенство и экономическую справедливость, однако нельзя сводить

все к сюжету, который неизбежно заканчивается социалистической революцией под

предводительством Фиделя Кастро. Можно руководствоваться и другими сюжетными

линиями – например, историей семьи Бакарди, которая жила в восточной части Сантьяго-

де-Куба, колыбели кубинского самосознания.

Было время, когда фамилия Бакарди слыла самой уважаемой в Сантьяго. Эмилио

Бакарди, сын дона Факундо, большую часть своей взрослой жизни посвятил

заговорщической борьбе против испанского владычества, а затем был первым кубинцем –

мэром Сантьяго. Сын Эмилио Эмилито героически сражался во время Кубинской войны

за независимость. А еще семью Бакарди в Сантьяго уважали за стиль и характер. Они

жили в роскошных домах, ездили в экипажах с лакеями, отправляли детей в лучшие

частные школы, но при этом славились как добрые граждане Сантьяго – щедрые,

сердечные, честные. И к тому же любили веселиться. Пожалуй, именно Бакарди больше

других местных семейств поспособствовали репутации Сантьяго как веселого,

легкомысленного города с бурной ночной жизнью. И ни одно празднество в Сантьяго не

обходилось без рома «Бакарди».

В пересмотренной Фиделем Кастро версии кубинской истории эпоха перед

революцией характеризовалась по большей части упадком, а высшее общество казалось

насквозь коррумпированным. Бакарди в этой истории почти не упоминались: ведь их

цельность и патриотизм не соответствовали стереотипу Кастро. Семейная фирма Бакарди

повсеместно считалась одной из самых налаженных компаний на Кубе, а ее руководство

славилось прогрессивной политикой и хорошими отношениями с работниками. Хосе Бош

по прозвищу Пепи́н, который был президентом фирмы «Бакарди» в 1950-е годы (и

женился на внучке основателя компании), одно время служил министром финансов Кубы

и создал прецедент преследования состоятельных граждан, уклоняющихся от уплаты

налогов. Когда Кастро вскоре после захвата власти отправился в Вашингтон, Бош стал

единственным кубинским предпринимателем, которого он взял с собой. Однако когда

Кастро склонился к социализму, их отношения распались: Бакарди были крайне

неудобным примером того, что существенную роль на демократической Кубе могли

сыграть и некоторые капиталисты.

Конечно, я не предлагаю считать Бакарди несостоявшимися спасителями Кубы.

История семьи Бакарди привлекает меня во многом просто потому, что в ней

раскрывается так много важных, но незнакомых широкому читателю составляющих

современной кубинской драмы. На каждом этапе становления кубинского народа за

последние полтора века всегда звучит нота Бакарди, всегда упоминается кто-то из этой

семьи –

--">