Джакомо Казанова - Любовные и другие приключения Джиакомо Казановы, кавалера де Сенгальта, венецианца, описанные им самим - Том 2

счастливого часа.

При слове “отец” бедный муж пристально посмотрел на меня, но мне удалось удержать серьёзное выражение и не расхохотаться. Тереза хоть и сохранила всю свою красоту, но была всего лишь на два года моложе меня.

— Да, сударь, ваша Тереза — это моя дочь, моя сестра, мой наидрагоценнейший друг.

И, не давая ему времени прийти в себя, я обратился к Терезе:

— Я не ответил на твоё последнее письмо, мой друг...

— Мне всё известно. Ты был влюблён в монашенку, потом попал в Свинцовую Тюрьму, а о твоём сказочном побеге я узнала уже в Вене. Мне почему-то казалось, что мы должны встретиться в этом городе. Когда я расскажу о моей жизни за десять лет, ты узнаешь много нового. А это — мой дорогой Палези, он римлянин, я вышла за него два месяца назад. Надеюсь, ты будешь ему таким же другом, что и мне.

При этих словах я встал и подошёл расцеловать мужа, на лице которого отражалось полное замешательство. Он встретил меня с распростёртыми объятиями, но всё-таки несколько смущённый. И действительно, что он мог подумать о человеке, который был отцом, братом и другом его жены, а возможно, даже любовником. Тереза увидела его смущение и, подойдя, нежно поцеловала.

Синьор Палези, успокоенный её лаской, попросил меня сделать им честь и отведать шоколад, приготовлением которого он займётся собственноручно. Я ответствовал, что шоколад мой любимый завтрак, после чего он удалился. Для нас же это была минута истинного счастья.

Едва мы остались наедине, как Тереза бросилась в мои объятия с изъявлениями любви, кои невозможно передать никакими словами.

Переполнявшие нас восторги продолжались почти беспрестанно в течение предоставленного нам получаса. Её утреннее неглиже и мой редингот самым благоприятным образом способствовали сим обстоятельствам.

Утолив до некоторой степени жар любовного порыва, мы немного успокоились и заняли прежние места. После недолгого молчания она обратилась ко мне с такими словами:

— Ты должен знать, я всё ещё влюблена в моего мужа и решительно не хочу изменять ему. То, что произошло сейчас, — это лишь воспоминание о моей первой любви. Я только доказала, насколько ты дорог мне, но теперь не будем более возвращаться к этому, и в будущем нам следует избегать свиданий наедине, при которых я не могла бы сдержать себя. Муж ничего не знает о моих делах, кроме того, что я составила себе состояние в Неаполе, куда меня привезли ещё в десятилетнем возрасте. Эта невинная ложь никому не вредит, и я была вынуждена прибегнуть к ней, дабы не повредить себе. Я говорю, что мне двадцать четыре года.

— Мои глаза верят этому, хоть я и знаю, что тебе тридцать два.

— Ты хочешь сказать тридцать один, ведь когда я узнала тебя, мне было всего четырнадцать.

— Я думал, не меньше пятнадцати.

— Может быть, и так. Но, мой дорогой Казанова, я хочу доставить тебе одну из самых интересных минут в твоей жизни. Пока я ничего не скажу, дабы порадоваться потом твоему удивлению. А теперь поговорим о серьёзных предметах. Каковы твои средства? Если тебе нужны деньги, я в состоянии вернуть тебе всё, что ты подарил мне, и притом с любыми процентами. Мой муж ничем не распоряжается, всё состояние принадлежит только мне. В Неаполе у меня пятьдесят тысяч дукатов ренты и столько же в бриллиантах. Говори, сколько тебе нужно, сейчас принесут шоколад.

В этом была вся Тереза. Глубоко взволнованный, я хотел броситься к ней, но тут действительно появился шоколад. Во время завтрака Палези развлекал нас, рассказывая о своём удивлении, когда, вынужденный встать с постели в такую раннюю пору, он увидел человека, который накануне спрашивал имя его жены. Мы с Терезой до слёз смеялись его рассказу, где остроумие соединялось с простодушием. Этот римлянин вызвал во мне меньшую неприязнь, чем можно было предположить.

— Любезный друг, — обратилась ко мне Тереза, — в десять часов у меня будет здесь генеральная репетиция новой оперы. Если хочешь, оставайся. И ты сделаешь мне великое удовольствие, считая мой дом своим собственным.

— Что касается сегодняшнего дня, то я уеду только после ужина, дабы оставить тебя наедине со счастливым мужем.

При сих словах Палези подошёл и с чувством обнял меня, словно благодаря за то, что я не препятствую его законным супружеским правам. Этот молодой человек был не старше двадцати двух лет, имел светлые волосы, прекрасное телосложение и, можно сказать, даже излишнюю для мужчины красоту. --">