Михаил Моисеевич Ботвинник - Портреты

Михаил БОТВИННИК ПОРТРЕТЫ

Предисловие

Здесь необходимо выделить портреты выдающихся шахматистов: М. Чигорина, Эм. Ласкера, X. Р. Капабланки, А. Алехина М. Эйве и П. Кереса. Может быть, бледнее получился Чигорин: я его никогда не видел, он умер за три года до моего рождения. Остальных я знал, и знал хорошо.

В спортивной борьбе, в общественной жизни, в принципиальном подходе к шахматам бывают разногласия. Наиболее острыми они были у меня с Эйве и Кересом, но со всеми этими непревзойденными шахматными бойцами сложились самые добрые отношения.

Хотелось бы обратить внимание читателя на ошибочность мнения А. Эйнштейна по поводу отношения к шахматам Эм. Ласкера. К сожалению, авторы, которые не знали лично великого шахматиста, базируясь на мнении Эйнштейна, повторяли ту же ошибку.

В развитии советской шахматной школы и ее организации сыграли большую роль В. Рагозин и А. Котов. Я с ними был хорошо знаком, особо близок мне был Слава Рагозин. Молодые советские шахматисты должны помнить о них. Не следует им забывать и В. Макогонова, В. Симагина, А. Константинопольского, В. Микенаса.

А. Модель оказал на меня большое влияние в начальный период моей шахматной жизни. В более зрелом возрасте я подружился с нашим большим этюдистом и аналитиком Н. Григорьевым, а в заключительный период шахматной деятельности мне помогал мой друг Г. Гольдберг. Статья о Б. Юрьеве даст читателю некоторое представление о шахматной жизни 20-х годов.

В шахматы играют люди разного возраста, разных профессий. Д. Ойстрах, несомненно, был сильнейшим среди шахматистов, принадлежавших к миру искусства.

Особо надо выделить статью о Б. Подцеробе. Мы с ним были очень дружны. К сожалению, мне не удалось опубликовать ранее статью так, как она была написана. Здесь она печатается без искажений.

Последний период своей жизни я занимаюсь исключительно научной работой. Многие ученые относятся к моим исследованиям с недоверием. Две статьи – об А. Ляпунове и В. Глушкове – посвящены тем, кто меня поддерживал.

Известный советский математик, член-корреспондент Академии наук СССР А.А. Ляпунов (был потомком автора теории устойчивости движения А.М. Ляпунова и автора теории остойчивости кораблей А.Н. Крылова) последние годы своей жизни всей душой увлекался кибернетикой и никогда ей «не изменял». Когда Норберт Винер («отец кибернетики») приезжал в Москву, он попросил именно Ляпунова сопровождать его.

И в заключение приведены несколько слов о моем брате И. Ботвиннике, которые я написал в связи с юбилеем ленинградского трамвая.

От редакции

В этой небольшой книге собраны портреты выдающихся шахматистов XX века – выстроена почти полная галерея чемпионов мира (за исключением Стейница). Однако перед читателем предстают образы и других людей: известных шахматистов, музыкантов, ученых, друзей и коллег Михаила Ботвинника.

Пятикратный чемпион мира по шахматам был не только крупным электротехником, компьютерным теоретиком, но обладал литературным даром и проницательностью.

Его идеалом был Пушкин, и писать Ботвинник стремился кратко, образно, ярко и … неожиданно. Закончив работу, интересовался: «Ну как? Виден человек?». Кроме того, писал правду, что при умении переходить от частного к общему, природной наблюдательности, тонком чувстве юмора и превосходной памяти, делало материал неизменно интересным. Никогда не стеснялся привести свою проигранную (или не выигранную!) партию, дабы подчеркнуть лучшие качества персонажа, о котором писал. Кстати эта книга не только собрание портретов, написанных Ботвинником, но, в какой-то степени, и портрет самого автора. Всегда стремился к справедливости и объективности, однако людей мерил по себе, и зачастую коллеги и сотрудники столь высоких критериев не выдерживали.

Его шахматный авторитет был непререкаем, к нему часто обращались издатели, заказывали статьи. Никому не удавалось уговорить Ботвинника написать о человеке, который был ему неприятен. Однажды, выслушивая доводы одного главного редактора, долго «отбивался», а в завершение беседы сформулировал: «Поймите меня правильно – плохо не хочу, а хорошо не могу!»

Здесь и предисловия к книгам, юбилейные и мемориальные эссе материалы, написанные по заказу издателей – словом, повод мог быть любой.

В некоторых случаях, --">