Джосс Вуд - Брат лучшей подруги

телефону (обоим это не нравилось) или искать другого повернутого на нэцкэ коллекционера, который хорошо заплатит, а таких не так уж и много.

– Вам запрещен въезд в Австралию на три года. Ближайшим рейсом вас депортируют в Южную Африку.

Единственное место на Земле, куда совершенно не хотелось ехать. Роуэн посмотрела вверх и шумно выдохнула.

– Проклятье. Противная сотрудница едва не улыбнулась:

– Точно.

Шестнадцать часов спустя Роуэн прошла миграционный контроль в Международном аэропорту Йоханнесбурга и, получив рюкзак, направилась к ближайшему ряду жестких скамеек. Бросив багаж на пол, рухнула на сиденье и уставилась на свои ступни.

И что теперь?

В отличие от других городов мира, Йоханнесбург она совсем не знала, друзей там не было. В кошельке лежали сто фунтов и тридцать долларов. На накопительных и текущих счетах почти ничего, кредитки опустошены.

«Глупая, глупая, глупая!» Она думала, что получит от продажи втрое больше, чем потратит.

– Привет!

Роуэн подняла взгляд и увидела девушку на вид не старше двадцати лет.

– Не возражаешь, если я здесь немного посижу? А то ко мне прицепился придурок вон из той компании.

Роуэн бросила быстрый взгляд на группу мужчин, которые уже достаточно выпили, и подумала, что это одна из опасностей одиночных поездок. Сколько раз сама садилась рядом с семьей или с другим одиноким путешественником, чтобы избежать хватаний, подначиваний и заигрываний.

– Конечно, садись. Прилетаешь или улетаешь?

– Только прилетела из Сиднея. Видела тебя в самолете, ты сидела на пару рядов ближе к носу, чем я.

– А-а-а.

– Я жду ближайшего рейса до Дурбана. А ты?

– Понятия не имею, что делать. – Роуэн старалась говорить весело, хотя это не получалось. – Меня депортировали из Австралии, и я на мели.

В живых голубых глазах возник интерес.

– Серьезно? На мели?

– Совсем. – Роуэн взглянула на новую подругу. Та была свежа и полна энтузиазма. – Давно путешествуешь?

– Полгода. Сейчас домой на свадьбу к родственникам, потом снова уеду. А ты?

– Девять лет. Можно дать тебе совет? Как тебя зовут?

– Кэт.

– Кэт, что бы ни случилось, всегда имей в запасе достаточно денег, чтобы не остаться без вариантов. Всегда держи наличные на билет из любой дыры и на пару ночей в хостеле или гостинице. Поверь, оказаться на мели ужасно.

Роуэн соблазнилась идеей быстро нажиться, хотя и раньше жила по этому правилу. Думала, что просидит в Сиднее без денег максимум три дня, а потом ее банковский счет ждет значительное пополнение. Не вышло.

– Можно я дам тебе сто фунтов? – робко спросила Кэт.

Роуэн тут же распахнула глаза. На лице распустилась широкая улыбка, а в черных, как оникс, глазах вспыхнула маленькая искорка.

– Это очень мило с твоей стороны, но не надо, спасибо. Мне есть кому позвонить. Просто не хочется.

«Только посмотрите на нее, – думала она, – свежа, идеалистична. Наивна». Если быстро не наберется уличной премудрости, этот большой злобный мир просто заглотит ее и выплюнет. Путешествовать по Австралии легко, это страна первого мира, тот же язык, культура, хорошая транспортная система. Большая часть планеты совершенно на нее не похожа.

– Родители не возражают против твоих поездок? Кэт пожала плечом:

– В общем-то нет. Постанывают, когда я звоню домой и прошу денег, но все равно помогают.

Роуэн подняла брови. Счастливая девочка! Она же покинула дом при совершенно других обстоятельствах. Те шесть месяцев между арестом с крошечным пакетиком кокаина во время антинаркотического рейда в клубе и самолетом до Таиланда стали настоящим адом. Она надеялась, что блохи с тысячи верблюдов нашли прибежище в нижнем белье Джо, чертова ублюдка, подсунувшего кокаин в задний карман ее джинсов!

После двух месяцев в тюрьме ее приговорили к четырем месяцам общественных работ. К счастью, тогда ей еще не было восемнадцати, поэтому запись о правонарушении скрыли от общественности, но не от семьи, которая отреагировала не очень хорошо. Отец кричал в отчаянной злости, мать охладела и отдалилась, старший брат, плотно сжав губы, выражал неодобрение. До конца года они еженедельно читали лекции, чтобы направить ее на путь истинный, устроили домашний арест после реальной тюрьмы. Их чрезмерная забота переросла в гиперопеку. За всеми перемещениями Роуэн следили, и чем больше было лекций и давления, тем сильнее хотелось бунтовать, крепло решение сбежать из дома.

Она пыталась объясниться, но --">