Елена Степная - Суперлуние

Елена Степная Суперлуние

Глава 1

За окном электрички медленно проплывали полустанки, их плохо было видно сквозь грязное окно, только фонари размытым своим светом напоминали, что осталось еще две остановки и надо быстренько сходить. Время на выход даётся несколько секунд. Все пассажиры, сходившие на этом полустанке, сорвались с мест, и пошли к выходу.

"Станция "Студенческий городок". Осторожно, двери открываются!" Голос в репродукторе звучал откуда-то из потустороннего мира.

Я взяла тяжелую сумку и покинула деревянное кресло, на котором остался мой тёплый след. Сейчас будет холодно. Мы сошли с вагона и за нами лязгнули створки двери.

Еще долго слышался запах прокуренного вагона, который никогда не выветривался, а только дополнялся признаками остаточных явлений пассажиров усталых, торопящихся с работы по домам.

Толпа сегодня была из человек пятнадцати. Мы ступили на платформу, освещенную оранжевыми фонарями и временем под названием "Восьмидесятые".

До института вела Дорога жизни. Вся в ухабах и промоинах. Длинные лужи простирались вдоль и поперёк дороги доставляли немало неприятностей студентам, которые сегодня попали под дождь и торопились в тёплое общежитие. Фонарей вдоль дороги не стояло. То есть стояли, но только столбы. Мы шли, растягивая колонну, тихо пыхтели под весом своих сумок, которые были забиты домашними продуктами. Так колонна прошла площадь учебного корпуса и стала разделяться на несколько потоков. Мальчишки шли, накинув на головы мокрые капюшоны в свою общагу, промокшие девушки стали бегом разделяться на две шеренги.

Одни побежали во второе, другие в третье общежитие, недавно построенное в этом ещё веке, примерно в 70-годах.

А наше общежитие, наверное, строили еще царские военные инженеры для солдат, такие себе казармы. Все три общежития стояли рядом. В метрах 20, не дальше. Вид из нашего женского общежития открывался напротив мужского, и мы могли наблюдать, что делает мужская половина в своих комнатах, а они, естественно наблюдали за нами. Особенно обширный вид давался владельцам окон четвёртого последнего этажа.

Поэтому нам кастелянша выдавала самые плотные шторы, пока мы занимали первый или второй этажи. А когда расселялись на третий и четвёртый, то шторы могли быть на своё усмотрение.

Вот мы и дома.

В фойе было тепло, на вахте никого не было, из кухни на первом этаже доносился запах жареной картошки. Ну, как всегда. Те девочки, кто не поехал домой на выходные, готовили себе ужин. А что готовить? Правильно жареную картошку с луком.

Мои соседки все уже были в комнате. Двое тоже недавно приехали и тоже попали под дождь. В комнате пахло сырыми вещами, ванильными домашними булочками, открытым малиновым вареньем и котлетами. Холодильник у нас был за окном.

Соня как всегда спала, Катя читала роман, Оксанки не было (может, в туалет пошла, а куда еще).

Мы нежно поприветствовали друг дружку.

Мой плащ был мокрый, сушить его надо было в умывальнике на верёвке. Я пошла в конец коридора, там располагались умывальник, душ и напротив туалет. Из туалета вышла Оксана с накрученным на голове полотенцем и пустой литровой баночкой. А, понятно, куда она.

Сейчас побежит к "своему", раз помылась, улыбнулась ей в сердцах.

— Привет! — кивнула улыбающаяся Оксанка и пошлёпала в комнату, шаркая тапочками в распахнутом халате, под которым была кружевная комбинация.

Мы всегда ходили здесь как хотели, в рамках того приличия, в котором был весь дух восьмидесятых.

Мальчиков в наше общежитие не селили, для них было соседнее и всё что им удавалось так это проникнуть через балконы в торце здания, через щель в оконной раме. Как они это делали сквозь решетку, оставалось загадкой. Но наказание за такое посещение грозило отчислением из института.

На верёвке висели влажные дутые и широкополые модные плащи, бережно прихваченные прищепками к плечикам. Девочки обязаны быть красивыми и ухоженными и всегда наготове.

Я повесила на плечики свой серый, я его купила на свои кровные заработанные денежки.

— Он опять написал! — сказала Катя, вытянув из кармана сатинового халата раскрытый конверт.

— Ну, не дурак? Как он меня достал! Каждый день по письму. Ему там, в армии, что, делать нечего? Служил бы себе спокойно. Нет же, пишет, как полоумный! — продолжала сама с собой беседовать Катя.

— Ну, так не отвечай, — сказала я, отправляя домашние --">