(Зойка-пересмешница) - Сваты (СИ)

========== I ==========

Ребекка не любила лифчики. С самой старшей школы на юге штата Алабама, где она выросла, они мешали простому женскому счастью.

Первым, сошедшим с дистанции, был Тим. Молодой, но уже перспективный маменькин сынок. Ночь с Тимом обещала юной Бекке много двусмысленностей. Про такое ещё говорят «Они оба были девственниками, поэтому ничего не вышло». И даже не вошло. Парень сдался на этапе застёжки: заплутал в трёх крючках, кричал «Ау», отчаянно звал на помощь.

Вторым будущая серафим Верхнего мира выбрала Матео. В анамнезе горячего, как луковый суп, латиноса уже значились три бывших подружки, в один голос вопящие, что парень ни на что не годен, кроме того самого. По счастью, кроме того самого Ребекку ничего и не волновало. Она сочла это знаком судьбы и выставила ноги в проход, когда Матео шёл мимо. В отличии от лифчика, свои гладкие, острые коленки будущая миссис Уокер просто обожала: битвы среди школьников, достигших полового созревания, медленно переходящего в пубертатное вызревание, случались и за меньшее. Чего же тогда удивляться, что Мексика не устояла; всеми шестью с половиной фунтами полетела к американским кедам, лишь в последний момент пойманная ладонью за шкирку с целью избежать приграничных распрей.

Далее последовал диалог, полный скрытой страсти:

– Сдвинь копыта, Саммерс!

– Смотри, куда прёшь, Кастро!

Сразу стало ясно – то настоящая любовь. Мужчины не кидаются такими громкими заявлениями, если чувства не утопили их в своей пучине с головой.

В этот же вечер, выкрав у матери самый нарядный бюстик размера D, Ребекка вводила в заблуждение представителя соседнего государства. Так бывает, когда в чашки лифчика вложено не только трепещущее сердце, но и пара щедро набитых ватой носков.

Девушке повезло, её вскрыли раньше, чем вскрылся обман. А всё, что случилось на заднем сидении Доджа, остаётся на заднем сидении Доджа.

Включая носки и вату.

Вот и сейчас, сидя в гостиной с идеально ровной спиной, Уокер-старшая мечтала даже не о том, чтобы дочь за стенкой поскорее разродилась, а о нехитрой, человеческой радости – отправиться в свои покои и снять тяжёлое платье работника небесного промысла, заодно стягивая опостылевшее бельё.

– Люц… Милорд, вы уже решили, как назовёте наследницу? – Единственным, сохранявшим благостное расположение духа, был Винчесто. Три кварты Глифта, выпитые за последний час, позволили демону достичь гармонии и познать дзен без всяких мантр и магии.

– Нет, - коротким пистолетным выстрелом полетело в адмирона. На нынешнем Владыке Ада, утопающем в кресле, не было лица. Рубашки, впрочем, на нём тоже не было.

Разбуженный Непризнанной посреди ночи с криками «Кажется началось!», он постыдно ретировался из спальни, уступая место повитухам и лекарю. И вот уже уйму времени сверлил взглядом каменную кладку, за которой разворачивались отнюдь не партнёрские роды.

Синее дерьмо в бокале в нарушение всех законов физиологии отказывалось забирать в алкогольный трип, когда не волнуешься уже ни о воплях дрожайшей супруги, ни о самом процессе, а переживаешь только за полноту погреба с глифтовыми припасами.

Присутствие родного отца и чёртовой матери, которых о наступлении родов тут же увéдомили соглядáтаи из Чертога, бесило.

В первый раз ему захотелось взять грех убийства на душу, когда тёща открыла гигантскую коробку с подарками.

– Заказала у лучших портных верхней столицы, - прищёлкнула языком Ребекка, выуживая нечто белое, а от того отвратительное. Сплошь состоящее из оборок, рюш и пушистых перьев. – Будет как ангелочек. – Без пяти минут бабка расплылась ехидством.

– И покрестить не забудьте, - преувеличенный Сатанинский вздох из тёмного угла гостиной прозвучал законченным резюме.

Следующий удар судьба нанесла Люцию, когда Нежданная-Пропади-Она-Пропадом-Родня стала выбирать имя его – и только его! – дочери.

– Вивиан. – Указны́м тоном выдала серафим.

– Словно бес заикается. – Бывший Король Нижнего мира, а ныне – почётный пенсионер, пропадающий то на Водах, то в имении в Адских Пустошах, - раскурил сигару.

– Критикуешь – предлагай.

– Мастóма.