(Кимел-А) - Парадоксы вселенной (СИ)

========== Чёрные дыры ==========

Когда с Тсуной случился Реборн (именно случился, как пожар или наводнение – неотвратимое природное явление, которое уничтожает всё на своём пути, а ты можешь только надеяться выжить), её мир перевернулся.

Когда добрый дедушка Тимотео заставил её сражаться против Рокудо Мукуро, мир перевернулся снова, встав набекрень, но Тсунаёши упорно выворачивала голову, пытаясь притвориться, что всё нормально.

Когда появился Занзас… переворачиваться стало нечему. Вся привычная, почти нормальная и по-своему даже уютная жизнь Савады Тсунаёши, в которой можно было быть первой неудачницей в школе, можно было терпеть насмешки одноклассников и делать вид, что это не она боится зайти в туалет, где наверняка ждут своё законное развлечение старшеклассницы, осыпалась осколками. Потому что сравнивать намерения Занзаса с обидными, иногда болезненными, всегда – бьющими по самолюбию шуточками школьников, всё равно, что назвать солнце астероидом – долбанным куском камня, бесцельно несущимся в космосе. Она и сама себя чувствовала таким астероидом, которого неумолимая сила заставляла нестись прямо в обжигающие объятия гигантского светила. Тсуна была уверена, что её расплавит раньше, чем она окажется слишком близко.

Ни запугивания Реборна, ни новые друзья, ни чисто женские приёмы Бьянки, ни Рокудо Мукуро, всерьёз вознамерившийся занять её тело, не давали ей столько мотивации, сколько Занзас Скайрини одним своим появлением. Он смотрел на неё, как на таракана, который своими кишками мог испортить обувь, если раздавить его неаккуратно, и в Тсуне впервые поднялось что-то, отдалённо напоминающее гордость.

Она могла позволять посмеиваться над собой одноклассникам, она смиренно смотрела на испорченные ими учебники и порванные домашние работы. Даже когда ей насыпали битого стекла в обувь, Тсуна с рассеянной улыбкой отпросилась с физкультуры у учителя, выслушала его сентенции о бесполезности Савады и в той же обуви дошла до медпункта, где умоляла медсестру никому ничего не говорить. Но Занзас с этим его взглядом впервые заставил Тсуну вспомнить, что она, чёрт возьми, человек и что она даже отнюдь не так безнадёжна, как ей казалось все предыдущие годы жизни.

Она тренировалась больше, чем до истощения, вкладывала в Пламя нечто большее, чем решимость. Как язычники, она приносила ему жертву – Саваду Тсунаёши, ту, прежнюю, которая боялась сказать маме, что над ней издеваются в школе, не желая расстраивать, и которая тряслась от мысли, что может признаться кому-то другому, потому что боялась мести. Она сжигала в Пламени ту Тсуну, что мямлила на уроках, ту, которая позволяла Хаято таскаться за собой только из страха, что в своей горячности он вновь сделает с ней что-то страшное. Но, разумеется, всего этого было недостаточно, чтобы победить человека, на алтарь своего Пламени возложившего ненависть к тем, кто отнял у него всё. Тимотео. Емитсу. Тсунаёши.

Он забрал кольца, он победил. Занзас был похож на демона, весь объятый Пламенем, со страшными шрамами на лице, и исказившемся от злобы и ненависти лицом. И вдруг заорал и рухнул на колени. Кольца жгли ему пальцы, воняло палёным мясом, а босс Варии безуспешно пытался стянуть с себя древнюю реликвию, которая, как оказалась, обладала собственной волей.

Позже Тсуне снился в кошмарах этот момент. Позже Тсуна, которую заставили надеть на палец кольцо Неба, до смерти боялась оказаться такой же недостойной. Но больше всего… больше всего ей было жаль, что Занзаса они не признали. Даже если это означало её смерть. Занзас был достоин этого места, по мнению самой Тсунаёши, он годился на роль босса Вонголы больше, чем она сама. И то, что сделал с ним Девятый (давно уже не дедушка, с того самого приказа об устранении Рокудо Мукуро) было неправильно, мерзко, отвратительно.

После Конфликта колец в школьный класс вернулся совсем другой человек. Не Савада Тсунаёши. Будущая Десятая. Потому что сравнивать недалёких школьников, не знающих ничего о настоящей боли, о подлинных унижениях, о том, как бывает страшно до слёз, но всё равно хочется жить, с Занзасом, пережившим гибель братьев, отречение отца и десятилетнее заточение в Колыбели, всё равно, что сравнить огонёк свечи и сверхгиганта. Унизительно в первую очередь для того, кто вообще решит их сравнивать. А бояться

--">