Надежда Михайловна - Верьте в чудеса

этот разговор закончим. Бойфренда покажешь?

— Пока сама не определюсь, чего его показывать? Бабулик вон говорит:

— Покопайся Кать, не будь как мамка твоя — один и навсегда. И рано замуж не беги, успеется. Вот поверь дважды вдове, туда всегда не поздно. Это мы раньше в двадцать пять перестарками считались, боялись, что не возьмет никто, и летели в двадцать лет, ах, любовь! А любовь, она не у всех получалась — кастрюли, дети, быт на самом деле заедал.

Лена усмехнулась:

— Свекровь у меня всегда мудрая была, только сынок вот не в неё.

— Не, мам, очень даже в неё, особенно сейчас.

— Ну, значит, повзрослел после сорока! — пожала плечами Лена и больше не стала ничего говорить про Ерохина, ни к чему.

За этими размышлениями Лена почти дошла до пустынной сейчас остановки. И вот тут-то и случилась беда, нога левая подвернулась, правая поехала, пытаясь удержаться, Лена взмахнула сумкой — хорошо, на длинном ремне и застегнута. Каблук у левого сапога с хрустом обломился. Сделав какой-то кульбит, она упала, неловко подвернув левую ногу. Вокруг никого, встать из-за острой боли в ноге не получается. Лена попыталась как-то перевернуться на четвереньки… рядом осторожно начала тормозить какая-то машина, еле ползущая по дороге.

— Господи, хоть бы помогли встать!

От боли и беспомощности на глазах выступили слезы. Хлопнула дверь машины, остановившейся подальше, и послышались торопливые шаги. Её осторожно, не говоря ни слова, подняли на руки и понесли к машине.

— Ты?! — задохнулась Лена, разглядев, кто несет её к машине.

— Я! — печально как-то улыбнулся её бывший муж. — Привет! Потом будешь говорить все, что пожелается, пока надо дойти до машины и не шлепнуться!

Шел Ерохин осторожно, крепко держа её на руках, Лена смаргивала слезы:

— Надо же, столько лет не виделись, и вот столкнула судьба в патовой ситуации!

Ерохин подошел к машине:

— Постоять чуток на одной ноге сможешь, я подвину сиденья?

Лена кивнула, Ерохин быстро отодвинул передние сиденья, помог не сдержавшей стона бывшей залезть на заднее сиденье и сказал:

— Лен, потерпи, можешь обзывать меня как хочешь, но сапог надо снять, нога, смотри, распухает. Потерпишь? Иначе придется его разрезать.

— Давай! — Лена уцепилась за ручку на двери, Ерохин осторожно, едва касаясь, потихоньку начал расстегивать молнию. Лена зажмурилась, прикусила губу — боль нарастала, и как сквозь вату в ушах услышала.

— Потерпи, ми… — рывок, сапог слетел с ноги, а у неё градом брызнули слезы, не видела она, как смотрел на неё Ерохин в эту минуту. Ерохин осторожно прикрыл ногу своим шарфом, валяющимся на сиденье.

— Все, поехали! — осторожно уложил поудобнее её ногу на сиденье, обошел машину, завел мотор:

— Потерпи немножко! Ну, с Богом, поехали! Вернее, поползли!

— К-куда?

— В травму, куда ж ещё?

Они на самом деле ползли по улице, хорошо, горбольница была неподалеку. Ерохин взмок, пока доехал до неё. Он, никогда и ничего особо не боявшийся, рисковый такой мужик, как называли его многие, сейчас боялся — малейшая ямка, попадавшаяся на дороге, заставляла его мрачнеть, слышал он, как судорожно вздыхала Лена, и матерился про себя на все сразу: на погоду, на дорогу, на то, что она терпит такую дикую боль.

В травме была очередь — пострадавших в такую дурацкую погоду привозили на «Скорой», и никто не удивился, когда Ерохин внес Лену в одном сапоге. Два морщащихся мужика, увидев умученную бледную Лену, тут же сказали:

— Наша очередь сейчас, проходите, мы потерпим.

Так и заперся Ерохин с женой на руках в кабинет, потом носил её на рентген. Рубаха давно прилипла к спине, но он про себя ликовал — Ленка, его боль и счастье, послушно обнимала за шею, не кривилась, не смотрела с ненавистью, не говорила гадости… Да какие гадости, когда у неё кроме охов сил ни на что не осталось.

Облегченно выдохнули оба, узнав, что перелома нет:

— Растяжение, придется с недельку полежать, как можно меньше беспокоить ногу, только если до туалета доходить — или на одной ноге, или на костылях! — озвучил врач.

Наложили холодный компресс, наговорили все, что надо Ерохину, Лена не вслушивалась, болела нога зверски. Опять Ерохин нес её на руках до машины, она, устроившись на заднем сиденье, почему-то не реагировала, куда и зачем едут они, он останавливал машину, куда-то уходил, быстро возвращался, потом сказал:

— Фухх, приехали! Потерпи ещё чуть-чуть! — опять --">