(_monkey) - Командная работа (СИ)

пока я не засну! Уж с этим-то вы справитесь?

Какаши не ответил и сел так, чтобы ему было видно выход из палатки. «Чёртов зануда! Ни на миг не забывает про наблюдение», — подумал Обито и тоже развернулся в ту сторону. Уж его-то шаринган в такой темноте точно будет полезнее.

— Спокойной ночи, Рин, — бросил он через плечо со всем возможным теплом.

И Рин в ответ на это погладила его по спине.

Нет. Ему не показалось. Точно погладила. Обито готов был поклясться своим мангёкё — как минимум, левым из них.

Что происходит? Это… действие глинтвейна?

Дурман в голове Обито самого ещё до конца не отпустил, но Рин ведь, по словам Минато-сенсея, выпила всего кружку… Неужели это так действует? Или это он до сих пор так пьян, что ему кажется невесть что?

Рин задержала руку на его пояснице, и ему непреодолимо захотелось обернуться. Это ведь не гендзюцу?.. Но когда, как? У него шаринган.

Она массирующим движением прошлась по позвоночнику — до середины спины — докуда дотянулась.

Чёрт, что происходит.

Обито наконец собрал все нервы в кучу и оглянулся.

Рин смотрела на него кротко и просто. Как обычно. Как сестра.

Он не должен был так думать. Он же сам себе хуже делает. Он ведь давно пообещал себе в этом направлении не идти. Он этим ставит её в неловкое положение. Он не станет. Рин и так слишком много делает для него. Незачем взваливать на неё неподъёмный груз.

Но эта рука… Почему она это делает? Неужели она не видит, что Обито никак это правильно не воспринять?

Рин… Рин…

Пусть это будет гендзюцу. Иначе Обито с этим никак не разберётся.

Давление на спину исчезло. Обито одновременно стало легче и горше. Но, по крайней мере, теперь можно убедить себя, что это ему показалось.

— Как твоё плечо, Какаши? — вдруг тихо раздалось сзади.

— А что у него с плечом? — немедленно покосился на того Обито. Он был уверен, что никаких промахов в обороне команды не допускал. По крайней мере, пока сам был цел.

— Какаши вывихнул плечо, когда противник неудачно отразил его чидори… А у меня всегда было плохо со сращиванием связок. Я боюсь, что сделала что-то неверно или не до конца. Какаши?

— Кое-что чувствуется. Но это не повод волноваться. Тебе нужно отдыхать, — Какаши даже не повернулся, словно приклеился взглядом к улице.

Мерзавец! Мог бы и соврать. Не отвалится его плечо.

— Я должна посмотреть. Я всё равно не успокоюсь, пока не сделаю всё, что могу. Но ты облегчишь мне задачу, если подвинешься поближе: тогда мне не придётся вставать, — Рин говорила мягко, но уверенно. Они оба уже знали этот тон: он означал, что спорить бесполезно. Хотя вот сейчас — когда Рин совсем без сил — Обито бы поспорил, ещё как поспорил, что ей нужно так убиваться ради кого-то. Тем более — неблагодарного Какаши.

Тот приблизился и, чуть наклонясь, дал Рин возможность ощупать его плечо, а затем — сравнить с другим.

Обито заставил себя смотреть в другую сторону.

Наконец, процедура, похоже, закончилась, и Какаши обронил: «Спасибо».

А нет, бывает и благодарный. Но всё равно мерзавец.

Обито уже и забыл, что собирался с ним мириться. Однако довольно было и того, что вслух он свои последние мысли не озвучил.

Сквозь плотную ткань их окружал приглушённый стрёкот ночного леса. Горизонт тронула тонкая полосочка намёка на рассвет, однако само солнце было ещё далеко, и в палатке словно стало только темнее.

И тут те странные ощущения вернулись: спины касалась нежная ладонь, теперь — под водолазкой, выжигая следы удовольствия напрямую на коже.

Нет, Рин пьяна. Другого объяснения этому нет.

Или всё-таки Обито?..

Он попробовал отдаться ощущениям, чтобы разобраться.

Стоило расслабиться — и усталость разлилась по мышцам тяжестью и болью. И как же кстати сейчас была её ладонь там, где все эти ниточки напряжений соединялись…

Обито приказал себе очнуться тогда, когда отследил недвусмысленную реакцию своего тела на такие касания. Ему стало нечеловечески стыдно: это просто дружеский массаж, тем более Рин помнит, что ранен он был как раз в спину… Если она увидит,

--">