Анастасия Сергеевна Акулова - Любовь короля

что-то подобное. Ей хотелось доверять, потому что она одна всегда была с ним честной.

Искреннее восхищение, которое не сумела или не захотела скрыть Анжелика, стало лучшей наградой за все его труды. Выросший среди матерых льстецов, Луи отдал бы все сказанные ему когда-либо комплименты за один вот этот её восхищенный взгляд.

— Мне приятно наблюдать, как вы смотрите на меня, — признался он. — Когда женщина смотрит такими глазами на мужчину, то это наполняет его смелостью и гордостью. А если этот мужчина король, то он готов покорить весь мир.

Анжелика серебристо рассмеялась в ответ…

В эту ночь ему так не хотелось ее отпускать, всё его существо протестовало против этого, но отпустил, и её весёлый, мягкий смех, её колдовские глаза никак не выходили из головы до самого утра. Как и сегодня.

Анжелика носила столько же имён, сколько сам король — выработанных с годами масок. Мадемуазель де Сансе де Монтелу, графиня де Пейрак, мадам Моран, маркиза дю Плесси-Бельер… И самое главное, в любой из своих ипостасей она была настоящей, стремительной, непредсказуемой и чарующей, словно порыв ароматного летнего ветра. Чем дальше, тем больше Луи убеждался, что красавица в золотом платье, которую он повстречал однажды в Сен-Жан-де-Люзе и которая так его впечатлила тогда, послана ему самой судьбой. А вот в награду или в наказание — вопрос спорный.

Он не отводил от неё взора с тех самых пор, как она появилась в Версале, такая противоречивая, красивая, страстная… Не отводил даже тогда, когда снисходительно называл «куколкой», считая всего лишь усладой для глаз, одной из многих. Но когда Людовик понял, как сильно ошибался, она стала сосредоточием всех его желаний. Если раньше те из них, что были связаны с ней, лежали лишь в горизонтальной плоскости, то очень скоро, хотя и почти незаметно для него самого, король стал прислушиваться к её советам, отдавая должное недюжинному, изворотливому женскому уму, восхищаться ею. Полюбил её так, как ни одну женщину до неё, и как вряд ли полюбит после. Чувствовал ее каждой фиброй души, понимал во всём лучше, чем любой из её мужей или любовников, прощал ей всё то, что никому другому не простил бы никогда. Анжелика, в свою очередь, тоже чувствовала это, чувствовала необычайно крепкую связь с королем. Чувствовала — и боялась. Потому что он хотел обладать не только её прекрасным телом, как те мимолетные любовники, которым она отдавалась, — он хотел, чтобы она была его спутницей, его Королевой, и подбирался к ней неторопливо, как опасный хищник. И она почти сдалась… Почти.

Людовик умел ждать, умел покорять сердца, Но между ними стояло нечто почти непреодолимое. Прошлое…

…Внезапно вспыхнувшая молния осветила всю комнату. Анжелика затрепетала, с ужасом всматриваясь во мрак, окружавший их.

— Это гроза! — пробормотала она.

Король посмотрел на нее с удивлением.

— Пустяки! Чего нам тут бояться?

Он тут же почувствовал, что Анжелика начала сопротивляться. Вырвавшись из его объятий, она подбежала к окну и прижалась горячим лбом к холодному стеклу.

— Что с вами? — резко спросил король. — Сейчас не время и не место скромничать. Ваше поведение доказывает, что существует еще одно препятствие, о котором я уже догадываюсь. Между нами стоит другой мужчина?

— Да!

— Его имя?

— Жоффрей де Пейрак, мой муж, человек, которого вы сожгли заживо!

Эта насмешка судьбы была, пожалуй, даже слишком жестокой. На пике любви и страсти, когда он был так близок к тому, чтобы наконец сделать Анжелику своей и больше никогда не отпускать, всего лишь тень проклятого лангедокского хромого ударила между ними, как одна из тех молний за окном, и разверзлась пропасть самая худшая из возможных между возлюбленными — непонимание друг друга.

— Мой муж никогда не угрожал ни вашей короне, ни вашей власти. Только зависть…

— Давайте не будем говорить об этом снова, — прервал ее король. — И давайте не будем ссориться. Я утверждаю, что граф де Пейрак угрожал моей короне, ибо он был одним из богатейших и могущественнейших моих подданных. Величие других было и остается моим злейшим врагом. Анжелика, вы ведь умная женщина, и гнев не должен лишить вас здравого мышления. Когда я достиг совершеннолетия и вступил на престол, в стране повсюду вспыхивали бунты и волнения, шла гражданская война, наседали иностранцы, а Франция теряла свои владения одно за другим. Во главе --">