Ольга Кравченко - Любовью, кровью и тобой (СИ)

========== Он. ==========

POV Кристиан.

Я люблю Лондон. С его черно-серой зеркальностью дорог во время дождя, с его свинцовыми тучами и сизым туманом, с его уходящими вверх и теряющимися в облаках крышами небоскребов. Я люблю этот город вечного движения, хмурых клерков и чопорных дам. Хотя понятие «люблю» для таких, как я, звучит достаточно забавно. Мне здесь комфортно. Хоть и родился я в другом месте. Под звон колоколов Собора Парижской Богоматери ранним утром пятьсот сорок девять лет назад. Когда все изменилось? Мне было двадцать семь, впрочем, на вид, мне и сейчас столько же. Ведь именно в тот день время для меня остановилось, жизнь сделала крутой поворот, свернув на вечный путь. Я помню все, до мельчайших подробностей, словно это было только вчера. В Париже тогда стоял такой же густой низкий туман, как сейчас в Лондоне. И было жутко холодно. Таких холодов не помнили даже старожилы. Люди умирали семьями. Волки, ничего не боясь, забегали в города и лакомились свежим мясом прямо на улицах. Пожары озаряли Париж с завидной регулярностью. Каким-то чудом мы выживали. Постоянно горел костер в камине, кто-нибудь всегда бодрствовал. Помню, отец послал меня за очередной партией дров. Укутавшись максимально, насколько возможно, чтобы не стать очередным ужином волков и при этом иметь возможность передвигаться, я отправился в лес. Благо он был фактически за углом, несколько шагов пройти, овраг и вот он лес. На улице было безлюдно, без крайней нужды никто носа из домов не высовывал. Я не сразу заметил его. Он сидел, прислонившись к стене, словно примерз к ней. Почему я остановился? Зачем подошел? За все эти годы я так и не нашел другого ответа, кроме одного – сама судьба или Дьявол подвели меня к нему.

- Давай, вставай, а то скоро ужином станешь, - услышав вой волков, бродящих где-то рядом, сказал я ему.

Он поднял на меня глаза, в которых было что-то странное, как мне тогда показалось. Точнее, в них ничего не было. На вид он был очень голоден, и в этом я не ошибся. Хотя природу его голода понял чуть позже. Он встал и, прислонившись к стене, смотрел на меня. А я словно прирос к земле, не в силах сделать ни шага. Он как будто не чувствовал холода, пронизывающего ветра, ворот его расстегнутой рубашки обнажал белую кожу шеи, мраморно белую. Он стоял и смотрел на меня.

Второй вопрос за эти годы, на который я тоже не смог ответить. Почему я позволил ему приблизиться ко мне? Приблизиться так близко, что я почувствовал его в буквальном смысле холодное дыхание на своей щеке. Он замер, посмотрел мне в глаза, словно давая последнюю возможность уйти.

Помню секундную боль в шее, резкую и тут же отпустившую. В тот миг я, наконец, понял, кто он. Но пути назад уже не было. Выпив меня почти наполовину, он отчего-то не бросил меня умирать от холода или от клыков волков. Помню, словно летели над городом, помню пещеру, помню его, вновь склонившегося надо мной. Но в этот раз боли не было, было лишь ощущение, словно мое тело заполняется чем-то новым, что даст мне возможность существовать дальше. Не знаю, равноценен ли был наш обмен? Я дал ему силы, он дал мне новую жизнь. Первое время, лет сто пятьдесят, мы жили вместе. Времена были те еще, к двум молодым мужчинам относились с понятным подозрением. Но наша сущность помогала избегать беды. Когда однажды он сказал, что я готов жить один, я лишь дал ему на прощание то, что он любил больше всего – мою вену под правым ухом. Короткий взгляд, и он исчез в парижском небе.

Странно, чувства нам не свойственны, но без него мне почему-то оставаться там не хотелось. Так я оказался в Лондоне.

Дни складывались в месяца, месяца в года, года в десятилетия. Века пролетали, словно листки календаря. Поначалу непривычно было одному, но потом я освоился и научился за несколько кварталов чувствовать охотников, выбирать, какая кровь сытнее, а какая вкуснее. Иногда эти два понятия не совпадали. Старался выбирать либо крепких здоровых мужчин, они давали больше сил, либо молодых девушек, их кровь была со сладковатыми привкусом, оставляющим приятное долгое послевкусие.

С последними, кстати, меньше всего проблем. Они сами липнут на меня, как пчелы на мед. На внешность никогда не жаловался, за эти годы ничуть не изменился, замерев в своих двадцати семи.

Удивительно, но и парни липнут тоже. Но кровь геев я не очень люблю, она горчит.

--">