Владимир Ильич Купрашевич - Рано утром, в чужой постели

Владимир Купрашевич

УТРОМ, В ЧУЖОЙ ПОСТЕЛИ

Он чувствует себя в какой-то странной невесомости, словно его закупорили в бочку и спустили под откос. Вращающаяся плоскость вот— вот захватит его, разнесет по поверхности. Бочка вероятно железная, поскольку в ушах отдается частый металлический стук…

— Тебе неудобно?

Гулкий стук сразу меняется на шум вагонных колес, и он понимает, что просто заснул.

— Нет, нет, прости, плохо спал прошлую ночь, — бормочет он, уткнувшись в Ленкину шею и только потом понимает, что уж ей то это известно.

— Может мне пойти на другую полку? — снова шелестит ее голос.

— Нет, мне так хорошо.

Генка переворачивается на спину и, удерживая на груди голову Лены всматривается в темноту служебного купе. Кроме едва различимых стопок белья на верхней полке рассмотреть ничего не удается. Дерматиновая штора, которой задрапировали окно не пропускает даже отблесков огней, лишь в узкую щель под дверью просачивается свет из коридора.

— Душно, правда? — спрашивает Лена уже нормальным голосом.

— Немного, — соглашается он, прижимая ее еще плотнее из опасения, что она решится уйти.

— Я не уйду, если, конечно не войдет бригадир.

— У тебя разве дверь не закрыта на заглушку? — окончательно просыпается он.

— Нет.

— Сумасшедшая. Он и в самом деле…

— Ну и пусть…

Он снова обнимает ее, но чувство неловкости не проходит.

— Закрой все-таки, — он ослабляет объятия и Лена молча поднимается, заворачивается в простынь и садится на противоположную полку, поджав ноги. Глаза его уже привыкли к темноте и он различает ее очертания. Она похожа на кокон какого-то насекомого. Скорее всего бабочки. Большой и красивой.

— Иди сюда, — раскаивается он.

— Хочу курить.

Шелестит коробок и от ярко вспыхнувшей спички он прикрывает глаза, а может быть его к этому вынуждает насмешливый взгляд Лены, ее припухшие от поцелуев губы… Спичка гаснет и по купе растекается мягкий запах сигаретного дыма.

— Спи спокойно, заглушка закрыта, — лишь затем сообщает Лена.

Он не отвечает.

— А ты что, действительно женат?

— Трудно сказать…

— А у меня есть дочь.

— Вот как… И муж?

Лена смеется.

— Нет, зачем он мне.

— Не знаю…

Кто-то негромко стучит в дверь, после паузы щелкает замок, в купе сразу становится светлее и он слышит голос Нины, второй проводницы.

— Вы что это? Уже поссорились?

— Да вот… боится бригадира.

— Быть не может, — смеется Нина, — такую девицу окрутил за ночь и испугается бригадира… Я пришла за одеялом. В дежурке стало прохладно.

Она вытаскивает из стопки белья желтое одеяло и уходит, закрыв за собой дверь. В купе снова становится темно и первое время Лену не разглядеть.

— Возьми меня замуж, — неожиданно слышится ему.

Несколько секунд он молчит.

— Ты серьезно?

— Почти…

За окном очень вовремя просвистывает встречный локомотив, видимо одиночный, затем снова восстанавливается прежний приглушенный фон идущего поезда.

— Что же ты молчишь?

— Пытаюсь понять, сколько юмора в твоем предложении.

— Эх ты, математик! — слышит он у самого уха и чувствует ее ладони на своих щеках.

Он закрывает ей рот своими губами, но ненадолго.

— Где ты еще найдешь такую бабенку! — шелестит ее голос и Лена выпрямляется.

Он протягивает руки, чтобы стянуть с нее простынь, но кокон сам распадается и руки его скользят по обнаженному шелковистому телу, которое он видит отчетливо и видение это перехватывает дыхание. Ему кажется, что никогда еще в этой жизни ни одно женское тело не создавало такого умопомрачительного эффекта. Девчонка, явно не без умысла тянется, словно собираясь заглянуть на верхнюю полку и он уже не владея собой обхватывает ее, тычется лицом в живот, бедра, губами касается жестковатого островка, отчего Ленка коротко вскрикивает и опускается к нему…

Когда она освобождается от его объятий предложение больше не повторяется, а он уже о нем и не помнит. Она молча укладывается на противоположной полке.

Он безуспешно пытается собраться с мыслями, чтобы как-то нейтрализовать ситуацию.

— Лен… Ну ты что?!..

Ленка вдруг хмыкает.

— Вспомнила анекдот. Хочешь, расскажу?

— Валяй.

Анекдот оказывается настолько безобразным, что он на некоторое время теряет дар речи. Лена, в ответ на его растерянное молчание хохочет, затем --">