Екатерина Вергилесова - Сложная любовь

районной лечебнице, если бы не тот далекий уже майский день.

Галя непроизвольно вспоминала его каждый раз, когда ее называли по имени-отчеству — а с тех пор, как она стала принимать участие в серьезных переговорах, это случалось все чаще и чаще. Как бы ни была она закалена той жизнью, которую ей приходилось теперь вести, каждый раз она вздрагивала, словно опять вернулся тот майский день, когда дядя Витя заехал за ее родителями, чтобы отвезти их на дачу. Была пятница и на следующий день Галя сама собиралась приехать к нему. Вечером она собирала вещи и уже представляла себе начинающие зеленеть лужайки в лесу, костер и жареную картошку ближе к ночи, когда резкий телефонный звонок заставил ее очнуться от задумчивости.

— Галина Андреевна? — спросил незнакомый женский голос.

Ее никогда не называли по имени-отчеству, и она, словно почувствовав, что это не сулит ничего доброго, опустилась на стул и пока эта чужая женщина продолжала говорить, механически перебирала бахрому скатерти, хотя рыдания уже рвались из ее груди. Но только повесив трубку, она дала волю слезам: уронив голову на руки, она рыдала, не в силах поверить, что папы больше нет. Музыка доносилась из открытого окна, весенняя мошка вилась вокруг люстры, но Галя не видела ничего. Мир словно пошатнулся, привычные связи распались, сквозь очертания знакомых предметов проступало что-то ужасное, непривычное, невиданное Галей раньше. Слезы текли по ее лицу и она рыдала, будто предчувствовала, что она уже никогда не сможет так заплакать. Это были ее последние детские слезы, начиналась совсем другая жизнь: в этот день ее детство кончилось навсегда.

Восемь часов назад огромный КаМАЗ столкнулся с машиной дяди Вити на Ярославском шоссе. Маленький «Запорожец», дважды перевернувшись, рухнул и, когда заклинившие двери открыли, дядя Витя и галин отец были уже мертвы. Выжила только мама, но и она уже никогда не стала такой, какой была до аварии. С тех пор Галя никогда не могла спокойно смотреть на мирные деревенские пейзажи — они ей казались ареной возможных катастроф, подобной той, что исковеркала ее жизнь.

Галя никогда не рассказывал об этом — слава богу, никому не приходило в голову спросить, почему из ветеринара в районной лечебнице Галя подалась в мир бизнеса — стала сначала секретаршей, потом референтом, а потом — серьезно вошла в дело. Конечно, всем казалось, что нет ничего естественнее, чем сменить грязную работу на красивую денежную жизнь. Галя вспомнила взгляды ее бывших одноклассниц, сразу оценивших ее неброский, но дорогой итальянский костюм, модельные туфли, ухоженные волосы, превосходную кожу. В ее двадцать пять у нее была фигура восемнадцатилетней девочки и только ледяная искорка, иногда пробегавшая в ее глазах, выдавала в ней ту деловую женщину, с которой вынуждены были считаться не только коллеги, но и конкуренты.

Но если бы кто-нибудь знал о том, как мечтала Галя иногда вернуться к своей прежней, совсем забытой жизни. Тогда она понимала, что по-настоящему нужна кому-то: заплаканной девочке, принесшей заболевшего котенка, псу, вывихнувшему лапу, простудившемуся попугаю, в конце концов. «Впрочем, как я смею так думать? — одергивала она сама себя — разве я не знаю, зачем я вкалываю от зари до зари?» Ведь после смерти отца она осталась единственной кормилицей семьи.

Семьи? Как странно было применять это слово, означавшее троих, к двоим — ей и маме, маме, за которой теперь приходилось ухаживать как за маленьким ребенком: многочисленные переломы сделали ее инвалидом, навсегда прикованным к своему креслу. Поначалу Галя еще надеялась, что где-то — возможно, за большие деньги — могут вернуть ее маме утраченное здоровье. Но после многочисленных консультаций с врачами надежды не осталось; все, что она могла теперь сделать для самого близкого ей человека, — это облегчить ее страдания. Для этого требовался уход, лекарства — то есть деньги, которых в доме и при папиной жизни всегда не хватало.

Когда Галя привезла маму домой из больницы, она уже не колебалась — решение созрело внезапно. На следующий день она позвонила Андрею Владимировичу, собаке которого она несколько раз делала уколы, и попросила помочь с устройством на работу. Так и получилось, что через неделю она уже сидела в офисе «Меркурио-центра» — маленькой посреднической фирмы, торгующей компьютерами и оргтехникой.

Галя припарковала «девятку» у своего подъезда, включила --">