Элоиза Джеймс - Моя герцогиня

Элоиза Джеймс Моя герцогиня

Глава 1

Бомон-Хаус

Лондонская резиденция герцога Бомона

26 марта 1784 года

Никто и никогда не наряжался ради того, чтобы доставить удовольствие супругу — во всяком случае, в окружении герцогини Бомон. Если говорить откровенно, дамы выбирали платья с одной-единственной целью: чтобы удивить, а еще лучше — поразить приятельниц. Ну и иногда, если возникало желание, чтобы привлечь к собственной персоне нескромное мужское внимание и спровоцировать флирт.

Мужья существовали как объективная реальность, подобно углю в Ньюкасле и свиньям в хлеву.

Перед Джеммой, герцогиней Бомон, стояла задача невероятной сложности. Шутка ли! Предстояло решить, что надеть, чтобы соблазнить собственного супруга. В конце концов, брак с Элайджей продолжался уже несколько лет. Да, некоторое время они действительно жили врозь, но недавно как-то подозрительно спокойно и деловито договорились: когда герцог вернется домой после двухнедельного визита к премьер-министру, они…

Так что же?

Родят ребенка. Произведут на свет наследника. По крайней мере, примут все известные человечеству меры для того, чтобы спустя девять месяцев на свет смог появиться младенец.

Лягут вместе в постель.

Важное решение было принято еще год назад. Вернувшись из Парижа, поначалу Джемма так злилась, что даже думать не хотела о супружеской близости, но постепенно гнев испарился сам собой. Впрочем, спальни все равно остались разными. Унизительная правда заключалась в том, что Элайджа отнюдь не проявлял к жене повышенного интереса.

Поначалу он заявил, что не приблизится к ней до тех пор, пока она не закончит шахматный турнир с герцогом Вильерсом, поскольку все вокруг считали, что игра всего лишь маскирует роман. Но стоило Джемме сдаться, добровольно уступив победу, как Элайджа собрался в деревню в обществе сторонников премьер-министра Питта.

Трудно представить, что какой-нибудь другой мужчина мог отказать ей, сославшись на чрезмерную занятость. Слишком занят, чтобы возлечь с герцогиней Бомон?

Невероятно.

Джемма не считала себя тщеславной — нет, просто трезво оценивала и собственные возможности, и жизнь. Опыт подсказывал, что вожделение заставляет забыть о долге: с шестнадцати лет она была окружена пылким мужским вниманием, все окружающие джентльмены мечтали видеть ее в собственной постели.

В число несомненных достоинств герцогини входили большие голубые глаза, густые волосы глубокого золотистого цвета, точеный нос (предмет особой гордости) и четко очерченные алые губы. Да, конечно, яркий цвет объяснялся активным использованием помады, но если природа наградила очаровательным пухлым ротиком, то почему бы, не подчеркнуть преимущество?

Сейчас, в двадцать восемь лет, Джемма в полной мере сохранила привлекательность, обогатив юношескую свежесть флером искушенности и остроумия, недоступным шестнадцатилетней девочке. И, если снизойти до физиологических подробностей, даже не потеряла ни одного зуба.

Проблема, судя по всему, заключалась в том, что в глазах Элайджи Джемма представляла собой всего лишь жену. Женщину он в ней не замечал.

Само слово «жена» не несло ни капли чувственности. Джемма слегка вздрогнула. Жены, как правило, лишь жаловались да придирались, А еще носили на бесцветных волосах убогие чепчики и неумолимо толстели с рождением каждого нового ребенка.

Положение жены унизительно в принципе, а положение жены, которой пренебрегает муж, оскорбительно.

Впервые в жизни Джемма почувствовала, что заинтересована в близости больше, чем мужчина. Признаться, ощущение оказалось странным, если не сказать — обескураживающим. Она давно привыкла, что поклонники из кожи вон лезли, чтобы соблазнить гордую красавицу. В Версале придворные видели в ней желанный и — учитывая, что супруг остался в Англии — вовсе не запретный плод. Вокруг вился целый рой соискателей, осыпая бесконечными комплиментами, подарками и цветами. Ну а самые изобретательные и одаренные не стеснялись изливать душу в стихах и мадригалах.

Герцогиня улыбалась, увлекала, очаровывала, отказывала. Изящно и изысканно одевалась, чтобы порадовать себя и сразить всех вокруг. Да, она наряжалась во имя восхищения и поклонения, а вовсе не для того, чтобы опутывать чарами мужчин: это получалось как-то незаметно, само собой.

Но сегодня таинство облачения приобрело --">