Ребекка Линдсей - Принца на продажу

Ребекка Линдсей Принц на продажу

Глава первая

Даже в комнате, полной красивых мужчин, Луи Валлон несомненно привлек бы внимание. Помимо прекрасной фигуры, грациозности движений и необычного сочетания смуглой кожи с ярко-голубыми глазами и волосами цвета темного золота, кажущимися на солнце почти белыми, он обладал еще и тем неотразимым обаянием, которое французы называют шармом. Однако сейчас его глаза были наполнены гневом, а по напряженным плечам было ясно, что он пытается сдержать свою ярость — ярость человека, не привыкшего попадать в ситуации, над которыми он не властен.

— Дедушка, должно быть, спятил, раз заключил такое соглашение!

Его бабушка, к которой были обращены эти слова, кивнула, хотя ей было больно сознавать, что критика в адрес ее мужа, даже выраженная так грубо, совершенно справедлива.

— Мне кажется, Пьер и не подозревал, что дело зайдет так далеко, — сказала она. — Поначалу это казалось ему не более чем шуткой, так же, как и Генри Бентону.

— Хороша шутка! — в голосе ее внука звучала неприкрытая злость. — Теперь я должен либо выполнить их соглашение, либо вступить в открытую схватку. А она, скорее всего, кончится для нас плачевно как в финансовом, так и в политическом смысле. — Он в ярости стукнул кулаком по колену: — Даже не знаю, может, согласиться на предложение Красски.

— Ты не можешь пойти на это!

— Это почему же?

— Потому что тогда ты не сможешь не стать союзником Красски? Ради Бога, Луи, неужели ты не понимаешь, что он только этого и добивается? Иначе зачем ему ставить на кон сто миллионов фунтов?

— Для Словении это не более, чем подачка!

— Для Словении — да, но не для нас. Если мы примем эти деньги, то должны будем плясать под музыку того, кто платит!

— Я могу отказаться!

— И получить пулю в спину? Погибнуть от руки убийцы, которого, если и поймают, наверняка признают невменяемым? Луи, будь благоразумен. Постарайся мыслить логически.

— Как я могу мыслить логически, если моя жизнь разрушена?

— А ты готов принести в жертву свободу твоего народа ради одной женщины?

— Я люблю ее! — страстно воскликнул Луи.

— И ставишь выше своей страны?

Вскрикнув, он отвернулся, но в опущенных плечах можно было прочитать ответ.

— Ты права, бабушка. Я не могу принять предложение Красски. Будь проклята ситуация, в которой я оказался! Но и Запад не имеет права превращать нас в канатоходцев. Если они не хотят, чтобы мы лишились суверенитета, то взамен должны, по меньшей мере, помочь нам решить экономические проблемы.

— Они и так уже помогают нам, чем могут. Если они увеличат помощь, то Красски может заявить, что мы продались Западу. Это позволит ему «освободить» нас. А ты знаешь, что он понимает под свободой!

Луи кивнул: он достаточно насмотрелся на маленькие страны, достигшие «освобождения», чтобы знать, к каким бедствиям это приводит. Но его постоянные усилия поддерживать хорошие отношения как с Восточными, так и с Западными странами, уже начали работать против него. Кроме того, ему еще нет и тридцати. Слишком молод, чтобы в течение целых восьми лет, прошедших с момента коронации, пытаться ходить по тонкой проволоке, натянутой в высотах дипломатии. А сейчас эта проволока почти разорвалась, угрожая не только осложнить, но и полностью разрушить всю его жизнь.

— Если Запад боится увеличить размер помощи, чего же они ждут от меня? — резко спросил Луи. — У нас нет почти никаких ресурсов, кроме гор, в которых могут быть полезные ископаемые. Но у нас нет денег даже на геологические изыскания! Как же нам поддерживать экономику?

— С помощью "Бентон Групп".

— А продать им за это меня!

— Это лучше, чем продать Мотавию! — княгиня подалась вперед, пальцы в бриллиантовых перстнях стиснули черную ротанговую трость. — Женись на женщине Бентонов! В конце концов, ты всегда можешь развестись.

— Что я слышу? Ты говоришь о разводе?!

— Да, я не возражаю, если ты разведешься. Лет через пять, не раньше: придется соблюсти приличия. В конце концов, я не хочу делать тебя несчастным на всю жизнь.

— Я ценю, что ты приносишь в жертву свои религиозные убеждения, — саркастически промолвил Луи. — Но это моя жизнь, мне жалко тратить даже год, не говоря уж о пяти.

Княгиня Елена промолчала, хотя ее сердце разрывалось от боли за внука. Если бы только ее муж мог предвидеть, что такой день однажды наступит. --">