Елена Александровна Ромова - Девятое зеркало (СИ)

Елена Ромова Девятое зеркало

Глава 1

Однажды заглянула в зеркало

Обычная душа,

И что же в этом зеркале

Та душа нашла?

Нашла она порочное и злющее нутро,

Или нашла безмерное, но хрупкое добро?

Не скажет отражение,

В себе ищи ответ,

В волшебном, может, зеркале

Ответа, вовсе, нет…

Глава первая

– Вот проклятье, – прошипел Калеб, сползая с коня и всматриваясь в темную чащу Мертвого леса, – дальше не проехать…

Молодой мужчина приподнял фонарь, и пламя в нем задрожало под порывами холодного ветра.

– Шевелись уже, – он потянул за веревку, которой были связаны мои руки.

В этот раз Калеб затянул крепко и другой конец закрепил у седла, чтобы я не смогла сбежать. А сбежать я пыталась постоянно.

Дрожа от холода, я огляделась.

Я выросла на окраине Мертвого леса и кое-что знала об этом месте. Если бы Калеб не сдернул меня с кровати посреди ночи, не затолкал кляп в горло и не водрузил на коня, я бы сюда добровольно не сунулась. Деревья здесь были низкорослые, кривые и черные, а в болотах и оврагах таились дикие, злые и кровожадные духи – рэйконы. Они питались человеческими страхами, а страхов во мне было хоть отбавляй.

Поговаривали, что помимо рэйконов, в лесу жила старая ведьма по имени Найни. Ее даже видел кто-то из охотников, которые периодически приезжали в Молберн в надежде поймать сильного рэйкона. Ходили слухи, что у ведьмы был осколок волшебного зеркала, способный открыть путь в Зазеркалье. Именно этот осколок и нужен Калебу.

И вот теперь он тащит меня к ведьме. На привязи. То ли меня к коню привязал, то ли коня ко мне. Мы с животиной ошалело брели, не зная кто больше боится. Да и сам Калеб выглядел перепуганным до смерти.

В самом начале пути, когда он сжалился и вытащил кляп, я пыталась с ним договориться. Не вышло. Я сразу поняла – Калеб решил отправить меня на Великую битву против драгманца. Вместо себя.

Пока мы сюда добирались, у меня было время оценить его смекалку, собранность и уровень подготовки. Все провернул безукоризненно. Не зря его десять лет обучали лучшие мастера. Меня выбрал, потому что мне, как старшей горничной, полагалась отдельная комната в его доме – оттуда и упер безжалостно, пока все спали. Служанку ведь не жалко.

Родители его, порядочные люди – архитектор Энталь и госпожа Агнес – этим утром, наверняка, пропажу обнаружат, да будет поздно. А ведь как они готовились! Еще бы. Не каждый день единственный сын предстает перед королем Иерина, чтобы соблюсти ритуал прохода через Зеркало. Монарх передает избранному воину (Калебу, то есть) все положенные атрибуты – меч и щит с эмблемой Иерина. И еще напутственные слова: «Бейся с честью, благословенный сын Тангора!»

Люди любят День выбора – еду раздают, а королева и ее свита разбрасывают золотые и серебряные монеты.

Когда один воин проходит через зеркало, в глади этого зеркала возникает имя очередного избранного воина. Этот ритуал называют «священный жребий». Не сложно догадаться, что День выбора у нас событие регулярное, раз в десять лет случающееся. Избранному воину суждено продержаться в Зазеркалье десять дней, а затем сразиться с воином из драгманской империи. Победить или проиграть – как повезет. Собственно, в этом и заключается главный закон, оставленный людям богом-защитником, Тангором. А беда Калеба в том, что уже больше тысячи лет никто из зеркала с победой не возвращался. Ну, то есть, вообще не возвращался. Поговаривали, что драгманцы слишком сильны, победить их невозможно. Вот Калеб и испугался.

Покуда мы заходили глубже в лес, грязь под ногами становилась жиже и громко чавкала.

– Если осколок обладает такой же силой, что и наше священное зеркало Эквилим, значит сквозь него тоже можно пройти в Зазеркалье, – переводя тяжелое дыхание, бросил мне Калеб. – Если ведьма согласится на сделку, пойдешь вместо меня. А я сбегу. Уж лучше так, чем верная смерть. Ты уж прости.

Сделкой Калеб называл обмен собственной жизни на мешочек золота. Только зачем ведьме золотые монеты, он мне не объяснил.

– А как же Кабир? – спросила я, пытаясь ослабить тугую веревку на запястьях.

– А? – хмыкнул Калеб. – Единственный выживший воин? – переспросил он. – Он жил больше двух тысяч лет назад. Ты, --">