Ната Лакомка - Кошка в сапожках и маркиз Людоед

где мне предстояло прожить ближайшие три-четыре-пять месяцев.

Шанталь-де-нэж. Снежная крепость.

Да, название подходило, как нельзя лучше. Окруженные кольцом гор дома из бурого сланца, засыпанные снегом, походили на попавших в окружение воинов, готовых держать оборону до последнего. Яркими пятнами выделялись голубые двери и оконные рамы, и это хоть как-то расцвечивало город. На краю обрыва виднелся замок с зубчатыми стенами и тремя башнями, а в центре города стояла белоснежная церковь — единственное белое строение.

Я сразу отметила очищенные от снега улицы, ровные ряды фонарей, и это тоже не могло не радовать. Значит, Шанталь-де-нэж — не самое плохое место для того, кому надо пережить зиму. Цивилизация — всегда приятно. Настроение у меня заметно улучшилось, и я с нетерпеньем ждала, когда мы проедем по широкому подъёмному мосту и окажемся за городскими стенами.

На въезде я не увидела ни одного стражника, пропуск у меня никто не спросил, а карета уже ехала дальше, по улицам, вымощенным бурыми сланцевыми плитками.

— Куда вас подвезти, барышня? — прогудел извозчик.

— В мэрию, пожалуйста, — откликнулась я.

Сначала отмечу проездной лист, а потом отправлюсь прямиком к госпоже Броссар. Судя по тому, что она обозначила свой адрес, как «Шато в Шанталь-де-нэж», и она, и моя будущая ученица живут в замке. Туда я вполне смогу дойти, когда оформлю подорожные документы.

Теперь я с любопытством смотрела в окно, надеясь увидеть кого-то из жителей, но улицы были пустынными. За голубыми рамами окон я разглядела черные шторы — и такие были в каждом доме. Странно, но каждому нравится своё.

— Месье, — позвала я извозчика, — а куда девались люди? Здесь живёт кто-нибудь?

— Конечно, — сказал он.

— Где же они?

— Мужчины — в шахтах, женщины сидят по домам, — последовало в ответ. — Дети — учатся или помогают родителям. Вы думали, что в Шанталь-де-нэж живут бездельники?

Я замолчала, с любопытством разглядывая бурые дома. Подумать только — город тружеников! Ну что ж, тем лучше. Люди при деле всегда приятнее, чем люди не при делах.

— Вот и мэрия, — извозчик остановил лошадей, спрыгнул на землю и распахнул дверцу кареты настежь и опустил лесенку. — Выходите, барышня!

Он начал снимать с крыши мои чемоданы, а я, повесив сумку на сгиб локтя, очень удачно спустилась по ступенькам, сделала шаг по направлению к мэрии и сразу же поскользнулась — мои сапоги точно не были приспособлены для этого климата.

Упала я совсем не больно, но успела взвизгнуть, взмахнув руками. Сумка улетела в одну сторону, моя шляпка — в другую, и снежинки сразу же налипли на ресницы — будто нарочно ждали, когда я появлюсь.

— Осторожнее! — завопил перепуганный извозчик.

Но я только рассмеялась, потому что и правда было смешно и забавно — вот так совсем неизящно шлёпнуться изящной и модной девице, какой я себя считала. А возможно, я смеялась совсем из-за другого. Оттого, что несмотря на все потери, я жива, здорова, молода, несмотря ни на что не перестала мечтать, и у меня есть силы, чтобы сделать свои мечты реальностью. И если для этого надо прожить зиму в незнакомом городе — что ж, это очень даже хорошее приключение!

Я продолжала смеяться, когда ко мне подошёл мужчина — в тёмно-сером длинном плаще, отороченном серым мехом, и протянул руку, предлагая помощь.

— Благодарю, — сказала я и опёрлась о крепкую широкую ладонь, затянутую в чёрную перчатку.

Шпильки благополучно вывалились из моей причёски, и теперь пряди волос падали на лицо. Я отпустила руку мужчины, чтобы подобрать волосы, и снова поскользнулась. От падения меня спасли, обхватив за талию, и я совсем близко увидела лицо своего спасителя. Он был без шапки, и русые волосы спадали на воротник, а в них запутались снежинки. Он был достаточно молод — что-то немного за тридцать, но взгляд — непроницаемый и горький, как у старика, слишком долго живущего на свете. Этот контраст молодости и печального опыта огорошил меня. Я перестала смеяться и несколько секунд смотрела в серые глаза незнакомца — глаза, как два кусочка серого льда. Холодные, колючие…

— Вы не ушиблись? — спросил мужчина.

И даже голос у него был холодным и колючим. Сразу понятно, что спросил лишь из вежливости. Наплевать ему — ушиблась я или сломала ногу.

— Благодарю, месье, всё в порядке, — повторила я, машинально, и сразу спохватилась: — Моя сумка!..

— Вот она, — не отпуская --">