Ната Лакомка - Кошка в сапожках и маркиз Людоед

кошелёк. — Бумаги и деньги останутся пока у меня. Завтра поминки, потом разберёмся.

В чём надо было разбираться, я не поняла, но спорить не стала. Сейчас мне было не до денег, и даже не до поминок. Единственное, чего мне хотелось — пройтись по дорожке от мельницы к пруду, где каждый день папа ходил проверять сети, посидеть на берегу, глядя на спокойную водяную гладь, и вспоминать годы своего детства, и редкие встречи с отцом, когда я начала учиться.

Отец посчитал, что я всего смогу добиться сама. Значит, он верил в меня. Пусть и ворчал, что я — сумасбродка и мечтательница. Он верил, что я найду свою дорогу благодаря личным качествам, и наследство в виде дома или скота только задержит меня на этом пути. А деньги — это то что нужно для предприимчивой барышни. Папа знал, что я распоряжусь капиталом правильно. Не потрачу на развлечения или никчемные наряды.

Да, пятьдесят золотых — это не беспроигрышный билет в жизнь, но совсем неплохо для младшей дочери мельника из провинции.

«Всё остальное ты получишь, благодаря своим уму и красоте».

Для папы я всегда была самой красивой и самой умненькой. Такая ли я на самом деле?.. Время покажет.

После похорон мне пришлось задержаться дома больше чем на полгода. Мы с сёстрами разбирали вещи, бумаги, устраивали панихиду, поминальные дни и принимали соболезнования от друзей и знакомых отца. Сёстры вступали в наследство, переоформляя в городской мэрии имущество, а я заказывала памятник и оградку на могилу, следила за хозяйством, заполняла приходно-расходную книгу, и каждое утро, обед и вечер вместе с нашей кухаркой накрывала на стол, чтобы покормить работников.

Когда, наконец, все формальности со вступлением в наследство были улажены, и мы справили последнюю поминальную вечерю по отцу, я сообщила сёстрам, что уезжаю, потому что намерена и дальше жить в столице, и хотела бы получить оставленные мне отцом пятьдесят золотых.

Сёстры переглянулись, и Анн надула губы, а Полин нахмурилась, будто я сказала что-то очень для неё неприятное.

— У тебя ещё хватает совести что-то требовать от нас? — заявила она, воинственно вскидывая голову. — После того, как ты бросила семью и жила в столице в своё удовольствие? После того, как ты сорила деньгами, которые мы здесь зарабатывали вот этими руками? — для верности она подняла и показала мне свои белые, пухлые ручки с отполированными ногтями. — К твоему сведению, на оформление наследства, папины похороны и жалованье работникам мы потратили гораздо больше, чем пятьдесят золотых! И кто возместить нам убытки, когда мы тебя содержали? Жизнь в столице — она недешёвая, верно? А мы тут во всём себе отказывали, чтобы ты выдавала себя за знатную барышню!

— Но в последние два года я не брала у вас деньги, — в первое мгновение я растерялась от таких обвинений. — Я работала, и мне хватало моего жалованья… А в пансионе я находилась на королевском обеспечении, и вы тратили на меня не так уж много…

— Ты ещё и спорить с нами будешь?! — возмутилась Полин, уперев кулаки в бока. — Да ты на себя погляди! Вырядилась, будто и правда у тебя графья в родственниках! Что за юбку ты на себя нацепила? Порядочная девушка никогда такую не наденет — чтобы были видны ноги! Ещё немного — и коленки покажешь! А сапоги? Красные! Где это видано, чтобы приличная девушка разгуливала в красных сапогах! И сколько это всё стоит, позвольте спросить, ваша милость? — она ехидно усмехнулась. — На жалованье учительницы такого не купишь. Может, тебе кто-то помогает? Из королевского департамента? Какой-нибудь лорд пожалел и пригрел нашу красотку Кэт?

Кровь бросилась мне в лицо, потому что сестра говорила несусветные глупости. Но я постаралась ответить спокойно, хотя стерпеть было непросто:

— Я шью себе сама, Полинет, и покупаю только ткани со скидкой. Сапоги стоят две серебряные монеты. Это моё месячное жалование. Мне пришлось подкопить, чтобы одеться по моде, и я не взяла у отца на это ни монеты. Что касается моего платья… я всегда на виду, часто вывожу воспитанниц в город, мне надо выглядеть соответственно, чтобы не опозорить пансион госпожи Флёри. Такую длину юбок носит наша королева, и никто не упрекнул её величество в неприличии или непорядочности.

— Послушайте вы её! — ещё больше распалилась Полин. — И говорит-то уже не по-нашему. Ты точно моя сестра? Больше похожа на содержанку!

— Полинет! — повысила я голос.

— Хватит, — прервала нас --">