Рина Александровна Разина - Initium. Легенда одной Души

Рина Разина Initium. Легенда одной Души

«Нет книги, написанной без помощи Дьявола.»

Андре Жид

Глава 1.

Летнее утро согревало лучами ласкового Солнца. Лес за моею спиной стоял тихий, словно не слетели с него следы ночного сна. Пшеничные, ещё не вызревшие колосья, с частыми вкраплениями алых маков, мягкими волнами покачивались на едва ощутимом ветру. Порой из этого моря трав вспархивала маленькая птичка: жаворонок, щурка или черноголовый чекан. Легко пролетая над зелено-серебристыми полями, они вновь прятались среди колосьев, словно и не появлялись никогда. Едва заметная тропа, поросшая немного примятой травой, виляла между полей.

Мало кто заходил сюда – только я, да изредка селяне, работающие в поле, или направляющиеся в лес за хворостом. Поэтому тропу я считала своей, равно так же, как и этот огромный дремучий лес, полный болот, буреломов и хищников. То, чего боялись местные жители, для меня было домом. Я знала, как выжить в этих неприветливых местах. Могла пройти по коварной топи или остаться незамеченной волками. Впрочем, мне иногда казалось, что они принимают меня за свою и от этого не трогают, а вовсе не благодаря моей ловкости. Ведь в жизни мне пришлось больше времени проводить рядом с ними, чем с людьми. И пусть мы всегда оставались в стороне друг от друга и были совершенно разными, рядом с ними было спокойнее, чем с представителями моего вида.

Помню, как однажды дед нашёл маленьких волчат. Медведица разорвала их мать – видимо, та слишком близко подошла к её детёнышу. К счастью, малыши были достаточно взрослыми, чтобы есть мясо. Так вот, мы выкармливали их до поры, до времени. Помню, как дед ворчал сам на себя, упрекая в том, что вмешался в жизнь леса. Ведь спасая малышей-волчат, он вынужден был убивать других животных и птиц. «Не послушал голос разума» – говорил он. А я восхищалась тем, что он поступил так по-доброму и любовалась на зверьков, что были похожи на серых собачек. Они казались мне такими безобидными, не то, что люди! Я тогда мало думала о последствиях такого, на первый взгляд, хорошего поступка – для меня волчата были просто милыми зверьками с чёрными блестящими глазками. Мне хотелось потискать их, погладить. Но это могло бы им навредить – зверь должен быть зверем, чтобы жить в условиях леса. Привыкать к человеку для них опасно. Так объяснял дед. И пусть тогда я не понимала этого, но его слова запомнились мне. А теперь вот наконец осознала: иногда, чтобы помочь, нужно «отойти в сторону». В итоге, мы лишь приносили волчатам еду, да иногда дед разрешал погладить их или почесать за ушком. Когда же щенки подросли и окрепли, старик запретил ходить к малышам.

– Они же могут умереть от голода! Они ничего не умеют!.. – переживала я.

– Голод всему научит. – дед был непреклонен и абсолютно прав. Спустя месяц я увидела, как молодые звери загоняют большого зайца: четыре волка и волчица, которую я про себя называла Ёлкой, за привычку всегда щетиниться. Она была самой крупной из малышей и самой бойкой – видимо, первая в выводке. Волки росли и крепли. Через два года в стае появился более взрослый самец, а ещё через некоторое время Ёлка привела щенков. Стая росла, но жили они по-прежнему недалеко от нашего дома и были для меня такими вот странными товарищами – на расстоянии. Серые, дикие, молчаливые. Лишь в лунные ночи я слышала их пение, заунывно разносящееся над лесом и пугающее жителей окрестности.

Есть у меня ещё один верный, старый друг – кот Уголек. Именно с ним связано моё самое приятное воспоминание детства, скорее похожее на сон: ласковые солнечные лучи струятся сквозь кроны деревьев. Лужайка около дома залита их золотом, солнечные зайчики мелькают на белой стене, на листьях и гроздьях зреющего винограда. У окна сидит красивая молодая женщина. Светло-рыжие волосы мягкими волнами лежат на её плечах, рассыпавшись по немного вылинявшему зеленому платью. В руках женщины книга, опущенная на колени, а взгляд задумчиво направлен вдаль. В воздухе витает аромат розмарина и свежести, доносящейся с реки, а из дома раздаются звуки мандолины – это отец настраивает только что созданный инструмент. Я же сижу у ног матери, на сочной летней траве, и играю с маленьким чёрным котёнком. Тот, забавно подняв хвост, бегает за нитью с привязанной к одному концу кусочком ткани. Кувыркается, падает на спинку, схватив зубами нить, машет лапками, стараясь вытянуть игрушку из моих рук. Затем, словно испугавшись, --">